Борис Старлинг - Шторм

– Сколько времени она прожила с того момента, когда он начал наносить колотые раны?

– Минуту, может быть девяносто секунд. Не больше.

– И, – Кейт с трудом заставляет себя задать этот вопрос, – конечности. Кисти ее рук и ступни. Он...

– Потом. На это указывают образцы крови вокруг обрубков и вполне чистые срезы. Он расчленил ее, когда она уже была мертва.

У Кейт вырывается вздох облегчения, хотя сама она тут же поражается абсурдности своей реакции.

– Однако в зоне ампутации, в отличие от остальных мест, имеются маленькие, но отчетливо выраженные, близко расположенные зазубрины. Хирургическая пила, тут нет сомнений. И преступник знал, что делал.

– В каком смысле?

– Начать с того, что он ею воспользовался. Значит, знал, хирургические пилы режут гораздо быстрее, чем ножи. Ну а во-вторых, он распиливал конечности в точках наименьшего сопротивления. Избегал, насколько возможно, костей и вместо этого рассекал связки. Взгляните сюда.

Патологоанатом берет левое запястье Петры. Запястье, оставшееся без кисти.

– Видите, где линия разреза. Примерно в полутора дюймах над кистью. Чуть ближе к кисти, и ему пришлось бы прорезать эти кости – ладьевидную, луновидную и треугольную, – которые, вместе взятые, охватывают всю ширину сочленения. А вот в выбранном им месте распиливать пришлось только две кости, локтевую и лучевую. А они отнюдь не составляют всю толщину запястья. Между ними находится значительное количество коллатеральных и лучезапястных связок.

Он бережно кладет запястье Петры обратно на стол и делает пару шагов к ее ступням. Нет. Туда, где были ее ступни.

– Точно так же с лодыжкой. Снова он не может совсем избежать костей – здесь большая и малая берцовые кости и множество относящегося к ним связочного материала. Работать со всем этим непросто. Сочленение лодыжки сложное, кости и связки переплетены куда основательнее, чем в запястье. Тот, кто это делал, должен иметь представление об анатомии.

– Медицинское образование?

– Не обязательно. Он мог основательно покорпеть в библиотеке над "Анатомией" Грэя, хотя, конечно, тут нужна еще и некоторая практика.

– Он изнасиловал ее?

– Сперма в вагине обнаружена, хотя вагинальный канал практически не поврежден.

– Может быть, это был секс по согласию?

– Может быть. Или с кем-то другим, до нападения. Я, конечно, отправил образец на анализ ДНК.

Кейт кивает себе и смотрит на часы.

– Мне пора идти. Через пятнадцать минут у меня совещание следственной группы. Спасибо, доктор.

– Не за что. Полный отчет вы получите после полудня. И вот еще что... – Помедлив, он тянется через тело Петры и берет одну из ее ступней. – Уверен, что показатели уровня гистамина и точечные кровоизлияния подтвердят это, так что лучше, чтобы вы узнали уже сейчас.

Он подносит ступню так, чтобы Кейт увидела стопу. Она исполосована рубцами.

– Тупые, сильные удары, – говорит Хеммингс. – Что-то вроде восточного наказания, когда бьют палками по пяткам. Перед тем как убить, он ее пытал.

Штаб-квартира полиции на Куин-стрит представляет собой неприглядное, сугубо функциональное строение. Его крыша щетинится антеннами, а ряды окон кажутся неровными. Особенно проигрывает оно в сравнении с парящими линиями находящегося поблизости колледжа Маришал, самого импозантного сооружения Абердина и второго по величине гранитного здания в мире после мадридского Эскуриала. Об этом, как и о большинстве особенностей приютившего ее города, Кейт знает от Фергюсона, который воображает себя кем-то вроде знатока-краеведа.

Высокие, остроконечные башенки Маришала равнодушно взирают вниз, на заезжающую в подземный гараж под полицейским управлением машину Кейт. Она рассеянно останавливает автомобиль, наполовину отдавшись теснящимся в голове мыслям.

"Самый мрачный год моей жизни, поиски маньяка, которого мы почти до последнего момента знали просто по прозвищу Серебряный Язык, одного из самых кровожадных мясников в истории Лондона, человека, который вырезал языки своих жертв, когда вешал, забивал до смерти, обезглавливал, сдирал с них кожу и хуже того. Одного из них – члена парламента – он распилил пополам. Помню, мы с Редом Меткафом в викторианской гостиной в Вестминстере смотрим на тело, разрезанное надвое, сэндвич в разрезе, кожа вместо хлеба, внутренние органы, поблескивающие мертвенными оттенками красного и бирюзового, пурпурного, желтого и черного, вместо начинки. И я знаю, что и во мне намешано много всего такого.

Политик, распиленный напополам. Петра Галлахер на прозекторском столе, с отпиленными кистями рук и ступнями".

Она поднимается на лифте на пятый этаж и идет прямиком в совещательную комнату. Там собралось, должно быть, человек пятьдесят: патрульная служба, детективы, машинистки, секретари и все прочие. Кейт призывает к вниманию, и в помещении постепенно устанавливается тишина.

Она присаживается на краешек стола и оглядывается по сторонам. Народ здесь, в Грампианской полиции, по большей части тертый, и произвести на такую компанию впечатление не так-то просто. Перебравшаяся из Лондона Кейт для них чужая, и, чтобы заслужить их уважение, она берется за самые трудные дела и из кожи вон лезет, чтобы их распутать. Как и сам этот город здешние обитатели отличаются консерватизмом и не склонны к быстрым переменам. Но они воздают людям по справедливости, и среди собравшихся здесь нет ни одного, кто бы не считал, что она занимает свое место по праву.

Конечно, они знают об "Амфитрите". Однако, если дела пойдут плохо, она не станет использовать это как отговорку. Да они такой отговорки и не примут. Возвращение к работе было ее собственным решением, и за это дело она взялась по собственному выбору. Ну а раз так, никаких скидок и послаблений. Попустительствовать этому никто не станет, да и самой ей ничего такого не нужно.

Дважды моргнув, чтобы прогнать стоящий перед мысленным взором образ искалеченного тела Петры Галлахер, Кейт говорит:

– Я только что разговаривала с доктором Хеммингсом, патологоанатомом. Он представит полный отчет к полудню, но кое о чем уже сейчас говорит с уверенностью. В теле Петры обнаружена сперма, но вагинальные повреждения минимальны. Прежде чем Петра была убита, она подвергалась пыткам, однако расчленение произошло уже после смерти. Убийца использовал однолезвийный, незазубренный нож, которым нанес более двадцати ран. Четыре из них были смертельными. Удары наносились с большой силой и яростью.

Из всего этого я бы сделала вывод, что она знала своего убийцу. В общем, так обстоит дело с большинством жертв. Трудно предположить, что убийцу, кем бы он ни был, мог привести в подобное бешенство посторонний человек. Можно также предположить, что Петра имела с ним секс добровольно – либо в отчаянной попытке остановить его, либо потому, что не представляла себе, что он собирается с ней сделать. Поэтому мне нужны все подробности ее жизни. Имена дружков, прошлых и нынешних. Она могла дать от ворот поворот парню, который принял это слишком близко к сердцу. Выяснить, было ли такое. Далее: Петра стажировалась как репортер. Может быть, она готовила материал, познакомилась в ходе работы с каким-то придурком и чем-то его зацепила. Значит, надо проверить ее редакционную деятельность. Обратить внимание на Интернет – люди нередко знакомятся в чатах, а потом встречаются. Нужно проверить все, что могло привести к контакту убийцы с жертвой.