Майкл Слэйд - Охотник за головами

– Ты это хотела мне показать? – спросила Кристал. Теперь ей было стыдно за свою трусость.

– Нет. Я хочу показать тебе вот это, – Сюзанна открыла деревянную дверь и отошла, пропуская Кристал вперед.

– А что там? – Кристал ничего не могла разглядеть в темноте, пока ее спутница не зажгла факелы, укрепленные справа и слева от двери.

Кристал застыла на месте, чувствуя, что волосы у нее на голове становятся дыбом. Никогда еще она не видела инструментов, подобных тем, что украшали стены этой адской комнаты.

– Это же камера пыток! – воскликнула она.

– Именно, – сказала Сюзанна и громко рассмеялась.

Комната размером двадцать на тридцать футов была высечена в камне. По одной стене, как серая вена, тянулась каменная труба, обвитая паутиной. Перед очагом стояла жаровня, на которой еще тлели угольки. У противоположной стены высилась средневековая дыба, колеса и зажимы которой дрожали в неверном свете факелов. В углу раскрыла объятия Железная Дева, в распахнутой груди которой блестели десятки стальных лезвий. В панике оглядываясь, Кристал видела то череп, скаливший зубы над дверью, то длинный ряд плеток и бичей всех видов на стене, то начищенные до блеска ножи, иглы и скальпели, разложенные на низком столике слева. И что хуже всего, она видела Сюзанну, закрывающую собой выход. В факельном свете колечки в ее промежности тускло поблескивали.

– «Нож! Хватай нож!» – кричал рассудок Кристал, пока ветер за спиной Сюзанны продолжал свой бесконечный стон.

Кристал кинулась к столику и повернулась, держа в одной руке тяжелый нож мясника, а в другой короткий ножик для снятия кожи.

Сюзанна широко улыбнулась ей.

– Дорогая, ты великолепна. Что за сцена!

– Я хочу выйти отсюда, – прошипела Кристал сквозь сжатые зубы.

– Отлично, – Сюзанна не сдвинулась с места. – Значит, это производит впечатление. Отлично, дорогая. Я к этому и стремилась.

– Но для чего это нужно? Скажи мне.

– Кристал, Кристал! – Сюзанна покачала головой. – Я здесь работаю.

– Работаешь?

– Конечно, глупая. А ты что подумала?

– Какой же работой можно заниматься в таком месте?

– Такой, которая приносит сто тысяч за две недели. Работой по отпущению грехов.

– Иди к черту! – крикнула Кристал. – Выпусти меня отсюда!

– Что же тебя держит? У тебя ножи.

Девушка поглядела на острые, как бритва, орудия у себя в руках. Потом быстро вскинула голову, опасаясь подвоха. Сюзанна не двинулась с места.

– То, что ты видишь, дорогая – и то, что тебя так испугало, – это всего-навсего воплощенная фантазия мазохиста стоимостью в миллион долларов.

Кристал тряхнула отяжелевшей от наркотиков головой.

– Но кому это может понравиться?

– Да, это вопрос... и он показывает, что ты плохо знаешь мужчин.

– Так объясни мне, – сказала Кристал. И положила ножи.

Мужчина с чемоданчиком, прикованным к запястью, думал о своем кролике.

Он сидел в кресле у стены танцевального зала, окруженный роскошью "Рекс-Болла", и смотрел на кавалеров в шикарных галстуках и дам в вечерних платьях.

В 12.41 он поглядел на часы и ощутил дрожь предвкушения. Эта дрожь заставила его вспомнить.

Вспомнить, как он обожал в детстве забраться к матери на колени и уткнуться лицом в ее большие теплые груди. Как она целовала его и прижимала к себе так крепко, что даже становилось больно. Иногда это происходило в жаркие дни, и тогда она снимала с себя одежду, и он вытягивался на постели рядом с ней, приникая к ее горячему телу. Тогда она смачивала те тайные ложбинки, о которых он не мог думать без замирания сердца, его любимыми духами, и он едва не терял сознание, вдыхая аромат ее кожи.

Конечно, это происходило только тогда, когда отца не было дома.

Отец не выносил этого.

"Я не позволю тебе вырасти маменькиным сынком!" – орал он каждый раз, когда заставал их. А это случалось довольно часто.

Тогда мать вдруг притворялась рассерженной и больно шлепала его. Зажимала его голову между ног и, взяв с туалетного столика щетку для волос, она била его по заднице, пока он не начинал плакать. Он пытался вырваться, но ему это никогда не удавалось. Шею его сжимали ее мягкие бедра, и от нее еще сильнее пахло духами.

– Давай, наподдай ему, – говорил отец с улыбкой. – Покажи мне, что ты еще не совсем его испортила.

Кончалось это всегда одинаково. Запертый у себя в комнате, он часами сидел на полу, пытаясь разобраться в хаосе своих чувств, и говорил с Фредди.

Фредди звали его кролика.

Теперь он вспомнил случай, кончившийся иначе.

Отец опять вернулся не вовремя, и он опять оказался у себя в комнате и что-то шептал кролику. Потом розовое ушко Фредди дернулось, когда он услышал крик матери.

Он с бешено колотящимся сердцем рванулся к двери, забыв про все строжайшие предупреждения. "Не смей выходить из комнаты, пока тебе не разрешат". Но как он мог оставаться в комнате, когда его маме делают больно?

Ему было тогда пять лет.

Но даже сейчас он хорошо помнил, что увидел в комнате. Руки матери вцепились в изголовье кровати. Ее полуобнаженное тело блестело от пота. Она протяжно стонала в то время, как отец двигался взад и вперед между ее раскинутых ног. Потом она закричала снова, и мальчик бросился ей на помощь.

Он начал колотить отца по спине, и тот обернулся, удивленный.

"Что ты тут делаешь?" – рявкнул он с лицом, перекошенным от гнева.

"Пошел вон!" – крикнула мать, и это больше всего испугало мальчика.

Отец спрыгнул с кровати и схватил его за руку. Его поднявшаяся штука смотрела прямо на сына.

"Я ненавижу тебя, папа!" – мальчик сам удивился, услышав эти свои слова. И это было ошибкой.

Глаза отца сузились, но он ничего не сказал. Только оттащил сына на кухню, взял там тяжелый нож для мяса и пошел в комнату мальчика.

"Бедный Фредди, – подумал мужчина, вспоминая взгляд кролика. – Он знал, что его ждет".

В ту ночь мальчик не спал. Несколько часов он плакал, безуспешно пытаясь снова соединить куски кролика. Отец на его глазах разрубил Фредди пополам. Обессилев, он улегся на полу, гладя уже остывшее пушистое тельце. Утром мать пришла и опять обняла его.

"Я подарю тебе другого", – сказала она.

Мужчина взглянул на часы. Было 12.49. Пора. Он подождал в туалете, пока все вышли, и быстро натянул извлеченную из кармана маску.

Две минуты спустя он открыл дверь запасного выхода.

Целый год он ждал этого момента. Теперь его ожидание кончилось. Наконец-то он поверил, что сможет забыть.

Сюзанна подошла к шкафчику за стойкой для ножей и достала оттуда стеклянный поднос, на котором серебрились десять игл для шприца. Потом она положила иглы в стерилизатор, стоявший в нижнем отделении шкафчика. Ее вкрадчивые слова баюкали одурманенный наркотиками разум Кристал. Девушка не понимала, что значат эти слова, но чувствовала в них ненависть, более глубокую, чем все, что она могла представить.