Т. Паркер - Красный свет

– Койнер? Пол, она нашла гильзу. Это привело нас к пистолету, а пистолет к Майку.

– Но она все равно могла пытаться покрыть его. Одной рукой выполнять свою работу, другой – уничтожать.

Несколько секунд оба молчали. Мерси пыталась взвесить гнетущий смысл слов Саморры: Майк не только променял ее, Мерси, на проститутку, но и побудил Линду Койнер покрывать убийство. Майк Макнелли – убийца, мастер-махинатор. Мерси Рейборн – идиотка.

– Тебя это не затрагивает, – промолвил Саморра, очевидно, прочтя ее мысли.

Мерси это потрясло. Она встала и подошла к окну, посмотрела на голубой, подернутый рябью бассейн, на пальмы, раскачивающиеся высоко вверху на фоне быстро плывущих облаков.

– Я думаю, все на свете меня затрагивает, это один из моих недостатков.

– У всех у нас есть этот недостаток. У меня на душе иногда хуже из-за себя самого, чем из-за Джанин.

Мерси заметила двух летящих ворон. Ветер изменился и с силой подхватил обеих, их перья распушились, словно от полученного заряда дроби. Даже птицы не могут предвидеть изменения ветра, подумала она.

Только теперь Мерси осознала, как вредит арест Майка ей, ее планам и мечтам, ее все еще хрупкому духу. Она чувствовала себя униженной, словно не имела права испытывать ни к кому никаких чувств, потому что была совершенно безразличной к человеку, которого называла своим любовником, словно ее сердце оказалось глупым, слепым, ненадежным.

– Я только что поняла, в каком дурном свете выставляет меня арест Майка, – вздохнула Мерси. – Тот факт, что верила в этого человека, вероятно, любила его. Доверяла ему. Какая жуткая ошибка! Такой, как я, нельзя особенно доверять. Нельзя поручать руководство группой или отделом.

Саморра поглядел на нее и мягко произнес:

– Подумай, в каком свете окажешься, если Майк невиновен.

– Я не сосредоточивалась на этой мысли. Иначе бы не отправилась к Брайтону с той гильзой. Эта мысль улетучилась, когда я выяснила, что гильза, которую мы нашли в доме Уиттакер, выброшена из пистолета Майка.

Саморра покачал головой:

– Мы никогда не узнаем, из какого пистолета выпущена пуля, убившая Уиттакер.

– Пол, нет почти никаких сомнений. Найденная в доме гильза выброшена из пистолета, который носит только обвиняемый. Глушитель. Мотив. Возможность. Множество улик. Нет только видеозаписи. Думаешь, присяжные оправдают его?

– Нет. Но я говорю не о присяжных. Я веду речь о том, кто убил Обри Уиттакер.

– Тогда к чему мы приходим? Пистолет принадлежит Майку, но стрелял из него не Майк?

– Именно. Ты увезла пистолет на час. Очевидно, кто-то увез его на два часа. Или кто-то застрелил Обри из другого оружия. Человек, надеявшийся, что пуля вылетит в застекленную дверь, и собиравшийся извлечь ее из штукатурки, если такого не случится. Этим можно объяснить те десять минут, в течение которых он находился в доме, – не сразу обнаружил отверстие в стекле. Или, может, дело обстояло таким образом: кто-то взял пистолет, как ты, сделал выстрел в укромном месте и забрал гильзу.

– А потом положил ее в цветочную вазу в доме Обри Уиттакер? Кто?

Саморра пожал плечами, Мерси не могла понять, неуверенность это или раздражение.

– По этому поводу вчера кто-то пошутил. Я не должен был слышать той шутки. Было сказано: уж не Мерси ли Рейборн убила девицу – она знала, что Майк втрескался в проститутку?

Мерси обратила на него долгий, суровый взгляд:

– Шутка злобная. Зачем ты передаешь ее мне?

– Чтобы ты знала, с чем сталкиваешься. Я – всегда на твоей стороне.

Мерси ответила на звонок сотового телефона. Звонил Брайтон.

– Час назад мы арестовали Майка, – негромко сообщил он. – Ему предъявят обвинения в фальсификации улик, препятствовании применению закона и убийстве. Объявлено об этом будет завтра утром. Пресс-конференцию будем вести Гландис и я. Тебе здесь лучше не появляться. Дело я передаю Уилеру и Тигу. Сотрудничай с ними, Рейборн. Мы получили ордер, поэтому помоги им с обыском.

Мерси казалось, что у нее пропал голос.

– Непременно, – наконец еле слышно произнесла она.

– Ты поступила правильно. И я знаю, что это самый важный поступок в твоей жизни. Со временем он благоприятно повлияет на твою карьеру. А до тех пор держись. Это приказ.

– Слушаюсь, сэр.

Когда она закончила разговор, Саморра смотрел в окно.

– Мы арестовали Майка, – сказал он.

– Да.

Дождавшись десяти часов вечера, Мерси отправилась повидать Майка. Ей пришлось обращаться к Брайтону, чтобы получить допуск в тюрьму. Он возражал, но она настояла.

В этот поздний час в тюрьме было почти тихо, но Мерси увидела, что охрана усилена – у входа в предохранительный блок стояло двое охранников вместо обычно одного. Благодаря звонку Брайтона они пропустили ее словно важную персону. «Через день-другой, – подумала Мерси, – все узнают, как возникло дело против Майка. Тогда посмотришь, как рядовые станут относиться к тебе».

Для охранника, следящего, чтобы не произошло самоубийств, в коридоре были поставлены стол и кресло. Он жевал жвачку и читал книгу в бумажной обложке.

Майк лежал на койке, в той же одежде, в которой она последний раз его видела, в наручниках, глядя в потолок. Когда Мерси подошла к решетке, он повернулся к ней.

На человеческом лице могут появляться тысячи выражений, но такого, с каким смотрел на нее Майк, Мерси еще не видела. В нем были поражение и гордость, настороженность и покорность, страх и торжество. Но прежде всего разочарование.

– Майк.

Он уставился на нее и произнес:

– Привет.

– Привет.

Мерси слышала металлический лязг, хлопанье, бряцание и мужские голоса. Это походило на фонограмму для ада, звучащую издали.

Майк опустил ноги с койки и сел. У него не было шнурков в ботинках, брючного ремня, галстука. Он поднял сомкнутые наручниками руки:

– Мне придется проглотить свой язык.

– Не надо.

– Верно. Он мне понадобится, чтобы защищать себя.

– Ты нанял Боба Рула?

– Он ухватился за такую возможность. Невиновный клиент. Громкая известность. Или станет громкой завтра к полудню.

Мерси смотрела на него, слушала его голос, понимала слова, но не знала, что сказать. Она снова ощутила себя словно в туннеле в скоростном поезде, где все расплывается перед глазами.

Майк наблюдал за ней, глаза под белокурым локоном смотрели сурово, губы были плотно сжаты, их уголки загибались вниз.

– Я запрещаю тебе спрашивать у меня что-либо об Обри Уиттакер.

– Согласна.

– Раньше ты ни на что не соглашалась. Надо бы мне почаще попадать в тюрьму. Зачем приехала? Поглазеть?

– Нет. Чтобы... повидать тебя.

– Из любопытства? Ты ищешь то, чего не замечала. То, что подсказало бы тебе, что я способен на нечто подобное. Полное раскрытие тайны. Думаешь, если так долго была слепа, теперь это должно быть заметно.