Т. Паркер - Красный свет

– Польщена.

Гландис на мгновение просиял, казалось, он поверил ей.

– Мерси, но я не знал, что он планирует с Майком и Уиттакер. Когда Обри убили, я решил, что это кто-то из ее клиентов. Потом, когда ты собрала улики на Майка, подумал, что он увлекся девицей, та хотела его шантажировать, и он ее убрал. Но Эван? Нет. Я только понимал, что улики по делу Бейли выведут тебя на Брайтона, поэтому дал его тебе. Вот и все. Если бы знал, что на уме у Эвана, я бы...

Мерси чувствовала, что больше ему сказать нечего.

– Мелвин, ты бы позволил Эвану сделать это, потом бы надеялся, что он попадется. Ведь ты мечтал, чтобы управление оказалось в дыре, тогда ты поднялся бы на самый верх и вытащил его оттуда.

Гландис бросил на нее взгляд и опустил голову. Он глубоко дышал. Смотрел на свои маленькие ступни танцора. Потом откинулся назад, повел плечами, словно боксер, и резко спросил Мерси:

– А ты нет? Не хочешь наверх?

– Разумеется, хочу.

Он улыбнулся:

– Знаешь, Брайтону придется поддержать меня на выборах шерифа, если я улажу для него эту неприятность. Если смогу убедить тебя забыть о Бейли. А потом, если стану шерифом, выбирай себе любую должность, Мерси Рейборн. Любую!

– Прочь с моих глаз, трусливая крыса! – крикнула она.

– Что ты собираешься делать?

– Прочь с моих глаз!

Гландис встал. Пот стекал по его лицу на воротник рубашки.

– Не губи меня. Я не сделал ничего дурного. Я просто человек, стремящийся вырваться вперед, добиться своего.

Мерси распахнула перед ним дверь, и когда Гландис вышел, с силой ее захлопнула. Домик содрогнулся, один эстамп упал со стены. Тим заплакал в своей комнате.

«С одним разделалась, – подумала она, – остался еще один». Мерси выключила магнитофон и направилась к сыну.

Мерси и Тим остановились у кованых ворот дома Саморры на Фуллертонских холмах. Она толкнула их, и они со скрипом открылись. Фонтан во дворе не работал, цветы в горшках были прибиты дождем. Мерси заглянула в окно, затем позвонила в дверь, но никто не появился.

Ни газет. Ни писем. Ворота гаража не открывались.

Мерси зашагала по круглым плитам дорожки на задний двор. Плавательный бассейн был накрыт голубым брезентом, в бурой луже под трамплином лежали опавшие листья.

Она поглядела в застекленную дверь: больничная кровать в вертикальном положении, рядом большой матрац. Срезанные цветы в вазе склонялись, словно хотели что-то разглядеть на нем.

Иногда мне хочется просто взять и улететь.

«Не надо, – подумала Мерси. – Я смогу простить все, кроме этого».

Брайтон приехал вечером. Ему не хотелось встречаться с Мерси у нее дома, но она уговорила его по телефону. Он посмотрел на кресло, где несколько часов назад сидел Мелвин Гландис. Садиться не стал. Как будто ему подсказывает интуиция, подумала Мерси, что в этом кресле не услышать хороших новостей.

Вместо этого Брайтон опустился на колени и протянул большую руку к Тиму, пытавшемуся сорвать ленту с его шляпы.

– Смышленый мальчик, – улыбнулся он. – Ты смышленый мальчик, Тим. Немного похож на папу, немного на маму. Это хорошее сочетание.

Мерси положила копию предсмертного письма Джима О'Брайена на журнальный столик. Брайтон взглянул на нее, поднялся и взял конверт.

– Сядьте и читайте сидя, – сказала Мерси.

– Постою. – Взгляд был настороженный, лицо усталое. – Я сегодня опять беседовал с Майком. У него все хорошо. Через неделю он выйдет на работу.

– Я не разговаривала с ним.

– Думаю, он простит тебя. Он понимает, что произошло. Как Эван одурачил нас всех.

– Больше всего меня.

– Тебя. Меня. Джиллиама. Всех. Такое случается. Если бы не случалось, у нас бы не было работы.

– Превосходная работа, правда?

Брайтон поджал губы и пожал плечами:

– Лучше, чем торговать обувью.

– От Пола нет никаких вестей?

– Саморра взял отпуск на месяц. Что-то мне подсказывает: он не вернется. Видимо, пойдет в шерифское управление Сан-Диего. Я не удивляюсь, что он не позвонил тебе.

– Почему?

– Такой у него характер. Он не жалуется. Не объясняет. Просто делает свое дело. Когда он пришел к нам из управления полиции Санта-Аны, мы знали, что он немного обидчив.

Брайтон посмотрел на Мерси и вынул из конверта письмо. Неторопливо прочел, потом вложил его обратно в конверт.

– Интересные слова, – промолвил он.

– А вот еще более интересные. Слова Патти Бейли.

Мерси нажала кнопку магнитофона и увеличила громкость.

МУЖЧИНА. Что это?

ЖЕНЩИНА. Ты о чем?

МУЖЧИНА. Щелканье какое-то.

ЖЕНЩИНА. Это от моей жвачки.

(Звук жевания.)

– Это запись с магнитофона Патти Бейли.

Брайтон резко вскинул голову. Мерси показала ключ, который О'Брайен прислал ей.

– Хранилище «Инленд» в Риверсайде, – пояснила она. – Вот где оказалась ваша коробка с уликами по делу Бейли. После того как исчезла из вашего контейнера.

На лице Брайтона появилось озадаченное выражение. Мерси поняла, что он не может сообразить, кто предал его. Потому что сам точно так же поступил с Оуэном тридцать два года назад. Наверное, легче всего манипулировать интриганами, подумала она.

– Откуда оно у тебя?

– Сейчас это уже не важно. Важно то, что я обнаружила в коробке.

– Ты записываешь наш разговор на магнитофон?

– Нет. Вы слышали это уже раньше. Насколько я понимаю, не раз. Бейли и Микс. Бейли и Билл Оуэн. Бейли и Джим О'Брайен. Он стреляет ей в спину. Вы слышите это, слышите, как он плачет. Вы толкнули его на это. Вы и Большой Пат. Как и говорится в письме.

Брайтон молча кивал, словно соглашаясь с какими-то незначительными процедурными вопросами.

– Предсмертные слова Джима О'Брайена через тридцать два года после убийства не будут иметь особого значения в суде.

– Они будут иметь большое значение на первой странице «Таймс», «Реджистера» или «Джорнал».

– Ты не сделаешь этого.

– Почему?

– Не понимаешь?

– Нет.

– Из-за последствий. Последствий того, что обратишься к журналистам, в суд или куда-либо еще.

– И вы лишитесь своей должности. Пленки Бейли и письмо О'Брайена свидетельствуют о заговоре с целью совершения убийства, шантаже, препятствии правосудию.

– Конечно. Ты можешь погубить меня, но что это даст тебе?

– Ничего.

– Тогда зачем? Почему это взбрело тебе в голову? Это идет против твоего управления. Против твоих начальников. Против твоих друзей и коллег. Ты губишь всех вокруг себя. За что?

– За Патти Бейли. Она была той, кому мы обязаны служить, кого защищать. Вспомнили?

Брайтон вздохнул, глядя на Тима, потом взял мальчика на руки и сел у окна. Стал покачивать его на колене, большие, грубые руки бережно держали ребенка.

Тим улыбнулся, гордый, что едет верхом, сидит на коленях большого, сильного мужчины.