Максим Есаулов - Недетские игры

Стасу попало в плечо и в левую часть груди. Взмахнув руками, он упал. Пистолет отлетел куда-то на землю.

Шилов не мог стрелять. Румын прикрывался Сапожниковым, и, стоя на летней эстраде, на полтора метра выше них, Роман мог попасть только в своего парня, но не в убийцу.

Румын целился в Шилова из трофейного пистолета, при этом сумев так придушить Сапожникова, что тот уже почти не дергался, и только лежал, бессильно вцепившись пальцами в сдавившую горло руку.

– Ствол на землю! Ствол на землю, ты понял меня? Я ему башку разнесу! – Подтверждая угрозу, Румын ткнул «макаром» в висок Сапожникова. – Ну, быстро!

Шилов бросил «беретту».

– Интересный пестик! Где наполоскал? А теперь табельный! Ну!!! – Румын отвел пистолет от головы Сапожникова и выстрелил ему в бедро.

Сапожников дернулся и заорал.

Шилов достал из поясной кобуры и бросил «ПМ».

– Пять шагов назад!

Шилов начал пятиться.

Румын коротко глянул на Стаса. Тот лежал на спине и, казалось, не дышал. Времени приглядываться внимательнее у взрывника не было. Отпихнув Сапожникова, который от болевого шока почти лишился сознания, Румын начал вставать. Пистолет он держал нацеленным на Романа.

За спиной Румына Стас приподнял голову. Собравшись с силами, потянул за страховочный ремешок, петля которого была надета на брючный ремень, а карабинчик прикреплен к скобе на рукоятке «макарова». Единственный из всех, Скрябин соблюдал инструкцию по ношению табельного оружия, и сейчас это могло помочь.

Шилов видел это, и, отвлекая внимание Румына на себя, сначала остановился, сделав несколько очень коротких шагов, а потом, когда Румын крикнул: «Еще!», пошел не прямо назад, к заднику сцены, а чуть в сторону, вынуждая противника поворачиваться.

Ремешком подтянув к себе пистолет, Скрябин сжал рукоятку и на секунду замер, собираясь с силами.

А потом, рывком приподнявшись, несколько раз нажал спуск.

Первая пуля попала Румыну в лопатку и развернула его, вторая зацепила по касательной бок. Остальные вообще не попали.

Обессиленный, Стас упал на спину.

Скрючившись и зажимая локтем рану, Румын прицелился, чтобы добить его.

Шилов прыгнул с эстрады.

Услышав шум, Румын мгновенно развернулся и выстрелил, но Шилов уже катился по земле к своим пистолетам. «Макар» лежал ближе. Шилов схватил его, одним движением сжимая пальцы на рукояти и опуская предохранитель. Патрон уже был в патроннике, открывать стрельбу можно было немедленно. Поднять руку, чтобы прицелиться в туловище или в голову, Шилов не успевал, и выстрелил по ногам Румына.

Первая пуля впилась в песок возле его ботинка, вторая ударила в щиколотку, перебив кость.

Взрывник рухнул, как будто ногу ему отрубили. Пушка вывалилась из руки и, увидев, что подобрать ее не успевает, Румын что-то крикнул.

Кажется, он кричал:

– Все, я сдаюсь! Не стреляйте, не надо! – или что-то подобное.

Его крик заглушил грохот выстрелов.

Подбежав ближе, на то расстояние, с которого не промахиваются, все оставшиеся шесть патронов Роман выпустил ему в голову.

В машине «скорой помощи» по дороге в больницу Скрябин сказал Роману:

– Все-таки мы его сделали!

– Это ты его сделал, Стас.

– Как там Сапожников?

– Едет во второй машине. Живой, только нога пробита.

– Надо было кисет у памятника закопать. Тогда бы нам повезло больше.

– Выздоровеешь – закопаешь.

– Свидание сорвалось…

– Я позвоню, предупрежу.

– Не-е, еще уведешь! Я тебе не доверяю…

Шилов улыбнулся: вспомнив слова Егорова, он догадался, с кем было назначено свидание у Стаса.

– Ром, ты лучше скажи, ты эту «скорую» проверил?

– На какой предмет?

– На предмет наличия взрывного устройства.

Врач хмуро посмотрел на них:

– У нас, между прочим, одна машина взорвалась. Приятель мой погиб. Какая-то сволочь бомбу подложила. До сих пор не нашли.

Стас и Шилов переглянулись.

Ответил Стас:

– Чего его искать? Захочется посмотреть – приезжайте потом в морг на Екатерининском. Поквитались мы за вашего приятеля…

В салоне автомашины у дома, где жила Александра, командир группы заканчивал инструктаж:

– Румын не мальчик, людей убил больше, чем вы котлет съели.

– Может, тогда его лучше снайперкой работать? – предложил боец по прозвищу Зяблик.

– Мы не знаем, как он придет. Если через чердак? Так что занимаем хату и ждем. Хозяйка будет через час. Вяжем ее и ждем Румына. Малой и Зяблик – в квартире, Дикий – на лестнице, я – снаружи…

Командир и Дикий остались в машине, двое вошли в дом и пешком поднялись к квартире.

Пока Зяблик страховал, Малой отмычками вскрыл замки, не оставив внешних следов и не повредив механизмы. Они знали, что сигнализацией квартира не оборудована и что сейчас в ней никого нет, но тщательно все обследовали, прежде чем доложить командиру, что первый этап операции закончен по плану и без осложнений.

После этого Дикий занял позицию на лестнице двумя этажами выше квартиры, а командир переставил машину так, чтобы она меньше бросалась в глаза, приопустил спинку сиденья и стал ждать.

Генерал Бажанов ехал на такси из ресторана, в котором у него была важная встреча с одним авторитетным предпринимателем, в квартиру на Благодатной. Одетый в гражданское, генерал сидел сзади и, когда «Волга» остановилась на светофоре, разговаривал по телефону:

– Понял. А с Громовым что решили? Правильно, пусть укрепляет народное хозяйство. Совсем оборзел! Все, встречай меня утром. Есть кое-какие проблемы, надо их обсудить.

Рядом с «Волгой» остановилась замызганная «девятка». Таксист равнодушно посмотрел на нее и отвернулся. Громов, занятый разговором, внимания вовсе не обратил.

Стекло правой задней двери «девятки» опустилось, и в образовавшуюся щель высунулся удлиненный глушителем ствол автомата. Прицелившись в голову Бажанова, стрелок дал две длинные очереди, после чего «девятка» с визгом сорвалась с места и скрылась быстрее, чем оторопевший таксист успел что-то сообразить.

Часть пуль не попали в Бажанова и прошли сквозь кабину «волжанки».

Но одна нашла цель.

Бажанова отбросило выстрелами на другой конец дивана, и теперь он полулежал, прислонившись головой к задней стойке, а мертвые глаза смотрели на девушку, склонившуюся над молодым парнем, случайно оказавшимся на линии огня.

– Помогите! – кричала она.

Паренек был еще жив.

Полковник рано уехал со службы и ждал доклада диспетчера дома. Жена задерживалась на работе, сын где-то гулял, показывая приехавшей из Вологды девушке город.

По телевизору шел футбол. Полковник смотрел, но если бы его спросили, кто с кем играет и какой счет, он бы затруднился ответить.