Михаил Котвицкий - Шесть витков следствия

— Я тут кое-что набросал, — сказал Михаил Петрович и протянул Миронову тетрадь. — Прочитай. Потом, если не возражаешь, поговорим.

Миронов извлек из шкафа чайный прибор, принес в графине свежей воды.

— Ты, Алексей, не отвлекайся, — вставая, сказал Трофимов. — Садись и читай. А я пока чай приготовлю.

Миронов вернулся на свое место за столом и углубился в чтение.

За время оперативно-следственной работы ему приходилось сталкиваться с довольно необычными ситуациями, распутывать сложные уголовные дела, но то, о чем писал Трофимов, с трудом укладывалось в схему его представлений.

«Мы имеем дело с преступной группой, использующей в своих целях представителей власти, их служебное положение, — читал Алексей Павлович. — Короче, с настоящей мафией, прикрытой надежным зонтиком, паразитирующей на экономике. Присосались к госкормушке лиходеи…»

Сейчас-то мы открыто признаем организованную преступность. А ведь первые ее признаки появились еще в шестидесятых годах. Она просачивалась в государственный аппарат, в правоохранительные органы. Напористые и жестокие дельцы всеми доступными им средствами пытались расшатать, ослабить механизм власти на «своей» территории, укрепить преступную вседозволенность, возможность темных махинаций. Этому способствовала сложившаяся в стране командно-административная система управления обществом и экономикой. Бесхозяйственность, хищения, коррупция порождали доморощенную мафию.

Мафия в классическом виде — это криминальное сообщество людей различного социального статуса с коррумпированными связями. У этого сообщества суровые законы, четкая структура, жесткая субординация. Свои зоны влияния, свои круги и кланы.

Все это Миронов знал из литературы и по зарубежным фильмам. А тут, выходит, своя, рядом — на радиозаводе. Незаметно сформировалась и вовсю действует. Конечно же, не верится, не воспринимается. Чертовщина какая-то…

Алексей Павлович закурил. Поднялся из-за стола, прошелся по кабинету. В голову лезло всякое: «А что, если Михаилу Петровичу все, о чем он сообщает, показалось? Он же не мог, не имел возможности глубоко вникнуть в суть дела. Кто поручится за достоверность его информации? Где гарантия, что кто-то чего-то не перепутал, не ввел Трофимова в заблуждение?»

Майор вернулся к столу, сел, еще раз перечитал отдельные абзацы. Потом закрыл тетрадь, отодвинул чуть в сторону.

— М-да. — Миронов опять встал и, обойдя стол, сел напротив Трофимова.

Он медлил, не начинал разговор. Мучительно что-то обдумывал. Гость терпеливо ждал.

— Так… Занятно, — проговорил Алексей Павлович. Потом резко повернул голову к Трофимову и сказал — Михаил Петрович, дорогой, не обессудь, но я решительно не могу поверить в то, что ты сообщаешь. Ну сам посуди, в наше-то время, в Ленинграде, — фиктивная организация… И не какая-нибудь там контора, а научно-исследовательская и опытно-конструкторская, да еще со штатом около трехсот человек.

Трофимов укоризненно посмотрел на Миронова.

— Вот видишь… — глухо проговорил он. — Видишь, как все оборачивается. Ты называешь меня старым служакой, своим наставником, горячо жмешь руку. Говоришь всякие лестные слова. И делаешь это искренне.

А выходит — не веришь. Разводишь руками. Не можешь себе представить…

Миронов хотел что-то сказать, но Михаил Петрович его остановил:

— Погоди, дай высказаться. Думаешь, что старик все это сочинил на досуге? Или собрал какие-то сплетни, чтобы кому-то пощекотать нервы? А может, еще хуже — решил свести с кем-то счеты? Но ты же знаешь, я на такое не способен. Да и не сразу побежал в милицию…

— Петрович, дорогой, никто так не думает, — возразил Миронов. — Но то, что ты пишешь, трудно так вот с ходу осмыслить.

— Да и было бы странным, если бы ты не удивился, не задумался, — оживился Трофимов. — Слишком все необычно. Я тоже, когда узнал, недоумевал, негодовал, спрашивал себя: как стало возможно такое, да и возможно ли?

— Вот именно — как?

— Мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, посоветоваться. Я больше не мог, не имел права хранить все это в себе. Надо было на что-то решиться. А умолчать…

— Понимаю тебя, Петрович.

— За годы работы в милиции приобрел своего рода профессиональную болезнь — подозрительность, — продолжал Трофимов. — Стал, так сказать, сомневающимся. Понимаю, что подозрение — не лучшее качество, оно может и в сторону увести. Но в данном случае…

Волнение первых минут сглаживалось.

— Не скрою, я предчувствовал, что будешь пытать. — Трофимов улыбнулся. — Выяснять, что и как, откуда и зачем. Немного знаю тебя. По службе и по дружбе.

Миронов встал.

— Давай, однако, чаю попьем — остынет.

— Так вот знай: написал я все как есть, — продолжал Трофимов. — Написал правду и только правду. И к тебе, Алексей, пришел не случайно: ты способен вытянуть это дело. Честно скажу, среди прочих твоих достоинств есть качества, которые по нынешним меркам ценятся особенно высоко, — порядочность и профессиональное честолюбие. Уверен: если возьмешься — не отступишь.

— Ладно, Петрович. Давай-ка лучше кое-что уточним.

Трофимов повеселел.

— Чего уж там, спрашивай, — сказал он. — Я, конечно же, изложил далеко не все. Пытался схватить главное. А если потребуются доказательства…

— Так уж сразу и доказательства, — улыбнулся Миронов. — Их предъявим суду. Верно? А вот допытываться буду.

— Преступление неординарное, — подтвердил Трофимов. — Это факт несомненный.

— И закручено, чувствуется, лихо.

— Тоже факт. Подступиться, а тем более раскрутить, будет нелегко.

Понимающе переглянувшись, они помолчали.

— Симаковский, думаешь, замешан?

Трофимов пожал плечами:

— О нем лично сказать ничего не могу. Чего не знаю, того не знаю. А вот Зоя Михайловна, его жена, числится в ОТО. С нее, в сущности, все и началось.

— Это любопытно. Расскажи-ка, Петрович.

Трофимов согласно кивнул головой.

— Встретил я как-то Зою Михайловну на заводской территории. Женщина, как ты знаешь, она видная, можно сказать, красивая. К нам в милицию, бывало, наведывалась. К мужу приходила. Помню, я как-то танцевал с нею на наших милицейских вечерах. Я обрадовался встрече, хотел поболтать, расспросить о Симаковском: все-таки долго работали вместе. Мы перебросились словом-другим, и тут меня на минутку отвлекли. Симаков-ская тоже заторопилась. Так я и не сумел выяснить, каким образом она оказалась на заводе. Недели через две опять встретил Зою Михайловну. И тут я узнал, что она работает секретарем в ОТО — отраслевом технологическом отделе. Работает и ладно, чего тут особенного. Мало ли отделов у нас расплодилось. Потом я Си-маковскую долго не видел. И вот однажды, вспомнив о ней, уж не знаю по какому случаю, заговорил об этом у себя в отделе. Оказалось, что две наши сотрудницы тоже оформлены в ОТО и получают деньги у Симановской.