Влада Ольховская - Дерево самоубийц

Вариант, при котором за убийство Кирилла его пристрелят на месте, как бешеного пса, он не рассматривал. А зря.

– Он меня не отпустит, – прохрипел Кирилл. – Я слишком много знаю и у меня есть доказательства! Он не даст мне заговорить!

– Заткнись, – прошипел Вадим.

Но Кирилла его угрозы явно не тревожили:

– Он сумеет уйти безнаказанным в любом случае! Он и его мамаша… У них все схвачено, десять путей к отступлению! Они не готовились именно к этому – но готовились ко всему. И я уйду безнаказанным! Потому что отец будет меня защищать. Никто не будет наказан, а люди погибли!

– Кирилл, сейчас лучше помолчи, – попросила Александра.

Она, как и Ян, видела, что племянник не в себе: глаза шальные, дрожит весь… Нервный срыв, не иначе. Да оно и понятно, раз он оказался здесь! Причем это не спонтанный нервный срыв, а результат грандиозного напряжения, накапливавшегося день за днем, пока на Кирилла не обращали внимания.

Такое добром не заканчивается.

– Мы во всем разберемся, – пообещал Ян. – Просто доверься нам!

– Разберетесь! – согласился Кирилл. – И простите меня. Но я не хочу, чтобы в этом копались, я хочу это похоронить!

Нужно было идти на прорыв, Ян чувствовал. Удушение – медленный метод убийства, и если Вадим не умеет сворачивать шеи, у следователя будет время добраться до него. А это действительно нужно уметь! Должно получиться.

Но попробовать у него так и не получилось. Едва он двинулся с места, как Кирилл разгадал его план. Парень, еще секунду назад казавшийся апатичным, проявил неожиданную силу, свойственную, пожалуй, только тем, кто доведен до отчаяния. Кирилл оттолкнулся ногами от пола, поднимаясь и одновременно упираясь в Вадима спиной. Этого рывка оказалось достаточно, чтобы они оба упали на те самые стеклянные перила, которые не давали близнецам прицелиться.

Стекло, конечно, не выдержало такого удара – закаленным оно точно не было. Кто ожидал, что на столь широкой удобной лестнице потребуется серьезная защита? Стеклянная пластина разлетелась на десятки крупных осколков, выпустивших двух жертв в объятия атриума. И словно этого было недостаточно, они налетели на люстру, раздробили ее, сорвали. Мир наполнился жалобным звоном и сиянием хрустального дождя.

Долго это не продлилось: они упали, отскочили друг от друга. Вадим остался среди цветов, ему досталось меньше. Высоты одного этажа было недостаточно даже для того, чтобы он потерял сознание, и теперь он неуклюже пытался подняться на ноги. Ян поспешил к нему, видя, что Александра устремилась к Кириллу.

Следователь надел на Яковлева наручники, а когда тот попытался что-то сказать, наконец дал волю чувствам и ударил Вадима рукоятью пистолета по голове. Плевать, что на этом потом спляшут адвокаты. Зато стало легче!

Но ненадолго, потому что у него за спиной раздался испуганный голос Александры:

– Ян, сюда, скорее!

Кирилл, в отличие от своего соперника, не поднялся и даже не пытался это сделать, хотя тоже остался в сознании. Он не двигался, Александра замерла над ним на коленях, прижимая руку к его шее. Ян уже видел кровь, пульсировавшую между ее пальцами.

Это для Вадима падение обошлось без серьезных последствий. Кириллу в шею впился тонкий осколок – не стекла, хрусталя, но ему и этого хватило. Былая решимость слетела с лица их племянника, в серых глазах застыл первобытный ужас животного, которое уже чувствует свою смерть. Возможно, он умер бы и быстрее, но спасла его, как бы иронично это ни звучало, удавка, оставшаяся у него на нее. Она частично защитила его, и все равно Кирилл стремительно терял кровь. Он попытался что-то сказать, но поперхнулся, и по губам заструились темные ручьи.

Яну казалось, что его швырнули в ледяную воду, куда-то глубоко-глубоко, где ни вдохнуть, ни шевельнуться. Умом он понимал, что племянника вряд ли возможно спасти. Но как все могло так сложиться всего за минуту, когда он, Ян, был совсем близко? Что он скажет Пашке, если здесь умрет его единственный сын? Что он себе скажет, как жить будет, когда оцепенение спадет? Сможет ли?

В себя его привел крик Александры:

– Не стой столбом, звони в скорую!

Она словно перезагрузила его – и мысли, только что заледеневшие, вдруг полетели со скоростью света. Но они не путались, нет, они были предельно четкими и ясными, очищенными от любых эмоций. Ян осознавал, что это тоже аффект, лучшая его разновидность. Когда все закончится, ему эта ясность ума аукнется, но теперь она давала слабую надежду хоть что-то изменить для одного глупого мальчишки.

– Скорая не успеет, – отрезал Ян. – Держи рану, я звоню Андрею.

– Андрею?..

– Он по первому образованию хирург и он близко!

Никогда не знаешь, в какой момент тебе пригодятся знания, жизнь слишком непредсказуема. Он собирал сведения о любовнике сестры, чтобы защитить ее, обезопасить. Потом это стало вроде как не нужно, ведь Александра прогнала своего безымянного. Но теперь эти знания могли спасти жизнь, и Ян был рад, что не удалил из записной книжки нужный номер.

Андрей ответил быстро, и дальше Ян говорил с ним без паники, словно ничего особенного не произошло – но при этом слова отмерял скупо, потому что время вдруг превратилось в кровь, а кровь растекалась в разные стороны по мраморному полу, и Александра никак не могла ее удержать.

– Ты на работе?

– Да, еще тут, – растерянно отозвался Андрей. – А что?

– Мы в «Амелии», тут парень, двадцать лет, а у парня кусок стекла в горле. Сонная артерия, вроде, не задета, но крови все равно очень много.

– Понял, сейчас буду.

И эти три коротких слова показали Яну, насколько он был неправ во всех оскорблениях и насмешках, брошенных в адрес этого человека.

Андрей прибыл не один, с ним были мужчина и женщина в белых халатах, собранные, молчаливые. Они привезли с собой медицинскую каталку, на которую уложили Кирилла так ловко, что осколок в его шее не сдвинулся ни на миллиметр. Дальше близнецам оставалось только следовать за ними и бессильно наблюдать.

Если бы «Амелия» была настоящей клиникой, толковое оборудование нашлось бы здесь. Но все понимали, что от этого борделя многого ожидать не стоит. Поэтому Кирилла сразу перевезли в ветеринарную больницу, но не на верхние этажи, а, почему-то, в подвал.

Когда же Ян увидел, что притаилось в подвале, он не поверил своим глазам.

Это была полноценная операционная – и вовсе не для животных. Стол, лампы, инструменты – все это было рассчитано на людей. И судя по тому, как уверенно двигался Андрей, он здесь работал не единожды. Да и не смотрелся он ветеринаром, которому впервые с медицинской скамьи пришлось иметь дело с двуногим пациентом! Ему предстояла сложнейшая операция, а он не терял хладнокровие ни на секунду. Он ни о чем не спрашивал, он был сосредоточен только на одной цели: спасти.