Мария Адольфссон - Неверные шаги

— Вообще никаких. — Ответ Ларсена возвращает Карен к реальности. — Убийца предположительно вытер кочергу или же был в перчатках. Но в последнем случае должны бы остаться другие отпечатки. Впрочем, там есть еще одна кочерга, намного легче и новее, на ней мы обнаружили отпечатки пальцев Сюзанны.

— Н-да, тогда неизвестно, кто затопил плиту, она сама или убийца, — разочарованно замечает Эвальд Йоханнисен. — Не пойму только, зачем бы ей топить в эту пору года. На улице было по меньшей мере плюс десять, к тому же у нее наверняка есть масляный обогреватель. Верно?

— Да, верно, — кивает Сёрен Ларсен. — Мало-мальски пригодных остатков растопки мы не нашли, только золу от дров и газетной бумаги. Так что еще предстоит разбираться, почему кто-то затопил печь и имеет ли это вообще отношение к убийству.

Карен вспоминает озябшую Сюзанну Смеед и думает, что, пожалуй, не так уж и странно, что после купания в Лангевиксо в конце сентября хочется поскорее согреться. Но об этом мы потолкуем завтра, решает она и жестом предлагает Ларсену продолжить.

— Словом, велика вероятность, что дровяную корзину возле плиты пытался поджечь преступник. Но дрова были сырые, сама же корзина, собственно, не корзина, а старая медная лохань, так что огонь почти потух, не добравшись до шторы. В противном случае ситуация сложилась бы совершенно иначе.

Сёрен Ларсен делает короткую паузу, листает свои записи, потом продолжает:

— Кое-что свидетельствует в пользу версии о грабеже со взломом. Комод в передней определенно обыскивали, в сумочке нет бумажника, где, как можно предположить, лежали банковские карты и водительские права. Отсутствуют компьютер и мобильный телефон, хотя мы точно не знаем, имела ли Сюзанна Смеед то или другое, но поскольку стационарного телефона в доме нет, можно предположить, что мобильник у нее был. Разумеется, проверим у крупных операторов, зарегистрирован ли на нее какой-нибудь номер.

Он опять делает короткую паузу, перебирает свои записи.

— Добавочные факты, как будто свидетельствующие в пользу грабежа, это, разумеется, украшения, о которых говорил Брудаль. Однако же в доме находятся предметы, которые любой грабитель непременно прихватил бы: столовое серебро примерно тысяч на двадцать марок и несколько других предметов из старинного серебра, восемнадцатого века, между прочим, так что речь идет о кругленькой сумме, хотя точную стоимость мы пока не определить не успели.

— Может, налетчики не разбирались в подобных тонкостях, — уныло замечает Эвальд Йоханнисен. — Молодые нарики передачи про антиквариат не смотрят. Отпечатки обуви есть?

— Пока ничего пригодного, но все, что было, мы зафиксировали. Коллеги, которые прибыли первыми, натащили в переднюю, да и на кухню довольно много гравия и глины, так что особо не надейтесь. Вообще улик негусто. Есть ДНК и отпечатки пальцев других лиц, не только Сюзанны Смеед, но сверка с базами данных закончится не раньше, чем завтра вечером или утром во вторник. Зато мы быстро выяснили, кому принадлежат свежие отпечатки пальцев в гостиной, в туалете на первом этаже и на кухне.

Сёрен Ларсен выдерживает паузу, добиваясь всеобщего внимания.

— Они принадлежат Юнасу Смееду.

Десять минут разминки — и они снова сидят за столом в комнате для совещаний. Компания уменьшилась, остались только сотрудники уголовного розыска: Эйкен, Йоханнисен, Бьёркен, Лоотс и Нильсен.

Корнелис Лоотс наклоняется над столом, берет черствый бутерброд, подвигает блюдо дальше, к Астрид Нильсен, но та молча качает головой. Пока бутерброды путешествуют вокруг стола, Карен провожает их взглядом. А когда подходит ее черед, презрительно скривив губы, рассматривает вялый салат, выглядывающий из-под вспотевших прямоугольников сыра. Пустой желудок и намечающаяся головная боль заставляют ее сдаться. Со вздохом она берет бутерброд и передает блюдо дальше.

Все жуют, слушая отчет Карла об их с Карен визите к Харальду Стеену и о его телефонном разговоре с соцработником Стеена, Ангелой Новак. Это новость и для Карен.

— Выходит, все было именно так, как он говорил? Я даже надеяться не смела.

— Да, выходит так. Ангела Новак подтверждает, что приехала к Стеену намного позже обычного. Но Устричный фестиваль тут ни при чем, как она подчеркнула. Она была у другого пациента, — говорит Карл.

— Не у пациента, — вставляет Йоханнисен. — Нынче это называется клиент. Блин, того гляди, прикажут, чтоб мы всякую шваль клиентами называли, — невнятно бормочет он, запихивая в рот остатки бутерброда и протягивая руку за следующим.

Карл Бьёркен бросает на него сердитый взгляд и продолжает:

— Дело в том, что, когда Ангела приехала к этому другому… клиенту — восьмидесятипятилетней женщине — та лежала на полу в спальне. Поскольку старушка пребывала в спутанном сознании и толком ни на что не реагировала, Ангела вызвала скорую и, понятно, была вынуждена дождаться ее, а уж потом отправилась к Харальду Стеену.

Карл заглядывает в свои записки.

— Я звонил в больницу, Ангела Новак, судя по всему, не лжет. В девять сорок скорая забрала некую Веру Драммстад из ее дома и доставила в отделение интенсивной терапии больницы “Тюстед”. Похоже, у нее случилось просто временное нарушение мозгового кровообращения, но, чтоб вы знали, она по-прежнему в больнице, под наблюдением.

— Она что-нибудь видела? В смысле, Ангела Новак, — спрашивает Карен, подавляя зевоту и не очень надеясь услышать что-нибудь интересное.

Так и есть.

— Да нет, ничего, насколько она помнит. Но ведь она была очень расстроена из-за случившегося со старушкой, а вдобавок нервничала, так как опаздывала к Харальду Стеену. Знала, что он непременно примется ворчать.

— Хороша работенка, — бурчит Корнелис Лоотс.

— Зато позднее и она, и старикан вправду слышали автомобиль, который врубил движок и уехал. По словам Ангелы Новак, прямо перед началом десятичасовых новостей, — продолжает Карл. — И она действительно заметила, что мотор чихает и кашляет в точности как машина ее отца в Польше. Она как раз сварила кофе и помогала Стеену встать с кровати, поэтому никто из них автомобиль не видел.

— Значит, в принципе это могла быть и совсем другая машина. Может, кто-то проезжал по дороге. — Йоханнисен разводит руками.

— В принципе, да, — говорит Карл с нарочитым спокойствием. — Но Харальд Стеен уверен, что узнал ее по звуку стартера.

Эвальд Йоханнисен кривит рот в скептической усмешке:

— В этом старикан уверен, но, пока они там распивали кофе, никто из них не заметил, что у соседки горит? Разве это не чертовски странно?

— Да нет, не особенно, — раздраженно бросает Карл. — Брудаль ведь сказал, огонь сам быстро потух, вдобавок кухонное окно выходит на другую сторону. Примерно час спустя внимание Харальда Стеена привлек не этот дым, а тот, что шел из трубы. Ему показалось странным, что у Сюзанны топится плита, хотя ее самой явно нет дома. Потому он и пошел туда. Ты что, не слушаешь?