Александр Горский - Город псов

Гурвин еще не успел выйти из цеха, когда к нему подбежал пожилой мужчина в расстегнутом белом халате и начал что-то объяснять, бурно жестикулируя. Выслушав мужчину, Гурвин нахмурился и поспешил вслед за ним в соседнее помещение.

— И что тут у нас? — Гурвин хмуро смотрел на группу растерянных сотрудников.

— Так ведь это, Григорий Александрович, — суетливо отозвался один из них, — электричество на забойную линию не подается, глушить птицу нечем.

— А на тепловой обработке? — уточнил Гурвин. — Ошпаривать можем?

— Можем, — кивнул работник, — дальше все можем, и ошпарить, и общипать, все исправно работает.

— Дежурный электрик где? — Гурвин повернулся к стоящему рядом с ним директору фабрики.

— Так вот беда, — развел руками директор, — не вышел он, похоже, опять запил. А сменщика мы вызывать не стали, думали, обойдемся один день.

— Так и чего мнемся? — возмутился Гурвин. — Машину за вторым электриком посылай живо.

— А с убоем как? — уточнил директор, нервно поправляя очки.

— В смысле — как? — рассердился Гурвин. — Начинайте, у нас ночью отгрузка в область.

— Тока же нет, глушить птицу нечем, — неуверенно объяснил свое замешательство директор фабрики.

— И что с того? — Гурвин холодно смотрел на пожилого человека. — А как раньше жили, без электричества? Птица же уже вся на линии, в зажимах?

Отстранив директора, Гурвин шагнул вперед. Сотни птиц висели вниз головой, ожидая своей участи.

— И что вы стоите? — прикрикнул Гурвин на рабочих. — Берем ножи и работаем. Или забыли, как это делается?

Он схватил с металлического стола один из лежащих на нем длинных узких ножей. Ухватил ближайшую из висевших на конвейере птиц левой рукой за шею и, приоткрыв ей клюв, правой он быстрым движением ввел нож в раскрытое горло курицы и проткнул место соединения яремной и мостовой вены.

— Раз — и готово. — Он выдернул нож и сделал шаг в сторону. — Два — следующая. Три — еще одна. Вперед, ребята, время не ждет!

— Мама, дядя курочек убивает, — неожиданно послышался изумленный детский голос.

Гурвин стремительно обернулся и застыл, сжимая в руке нож. Несколько перепуганных, готовых расплакаться детей с ужасом смотрели на него.

— Кто пустил посторонних в забойный цех? — рявкнул разъяренный Гурвин.

Из-за спин замерших в ужасе дошколят появилась раскрасневшаяся Оксана.

— Дети, я же говорила, что эту дверь нельзя открывать. — Она начала подталкивать ребятишек к выходу из цеха.

— С тобой, Ксюша, я завтра поговорю! — крикнул ей вслед Гурвин и повернулся к стоящему рядом директору. — Ты чего стоишь? На, режь!

Он сунул нож в руки растерянному директору птицефабрики и широким шагом направился к выходу из цеха. Настроение Григория Александровича было напрочь испорчено.

— Ну наконец-то, — хозяин усадьбы стиснул Гурвина в объятиях, — заждались уж тебя. Где застрял, Григорий?

— Да что не день, то праздник, сегодня в забойном цехе свет отключился, — недовольно скривился Гурвин, — и, как назло, электрик в запой ушел, а у нас плановый забой, пять тыщ голов.

— А чего, ты их током, что ль, забиваешь? — хохотнул Роман Юрьевич.

— Током глушат, — вздохнул Гурвин, — ты ведь ко мне на фабрику раз пять приезжал.

— Ну, приезжал, было дело, — кивнул мэр.

— Цеха смотрел, — недовольно продолжал Григорий Александрович, — я тебе все подробно рассказывал.

— И что, я должен все помнить? — удивился Молчанов. — Я у себя в мэрии не знаю, половина человек чего делает, а ты хочешь, чтобы я помнил, как у тебя кур режут. Ладно, хватит о делах. Пойдем лучше выпьем водочки, сразу на душе легче станет.

— Ромочка, ты же не будешь так много, как прошлый раз? — Маргарита Львовна ласково поцеловала мужа в пухлую щеку.

— Ну что ты, — возмущенно выпучил глаза Роман Юрьевич, — да никогда больше.

— Ты обещаешь мне? Точно? — Голос Маргариты Львовны был полон любви и ласки.

— Клянусь, вот чем хочешь клянусь.

Гурвин с легкой усмешкой наблюдал за тем, как Молчанов в очередной раз решительно шагнул в приготовленную для него нехитрую ловушку.

— Хорошо, Ромочка, я тебе верю, — промурлыкала Маргарита Львовна.

Она, как и Гурвин, прекрасно знала — ее супруг не выполнит данное им обещание и уже через несколько часов будет мертвецки пьян. Маргарита Львовна вздохнула. Она не любила, когда муж напивался. Что же, тем больше у нее будет оснований, чтобы завтра, когда ее дорогой супруг будет мучиться от стыда и похмелья, вполне искренне требовать компенсации за перенесенные ею накануне вечером страдания.

— Григорий, вы же присмотрите за Ромочкой? — попыталась она втянуть в свою интригу гостя.

— Я постараюсь, насколько это будет в моих силах, — уклонился от прямого ответа Гурвин.

— Мне кажется, что такой мужчина, как вы, если постарается, способен на многое. — Она одарила Гурвина улыбкой и тихо скользнула куда-то в сторону.

— Держи, — нетерпеливо сунул Гурвину рюмку Молчанов, — будем здоровы.

Они выпили. Гурвин еще не успел прожевать сунутый в рот соленый огурчик, как Роман Юрьевич вновь наполнил рюмки.

— Между первой и второй, как говорится, надо выпить.

Гурвин вздохнул, в том, что завтра у мэра будет очередной «покаянный день», можно было не сомневаться.

Вода в котле начала закипать. Отрывающиеся от дна пузыри стремительно поднимались вверх и лопались на поверхности, постепенно сливаясь в единую бурлящую массу. Молчанов поднес поближе к огню большое эмалированное ведро.

— Маргоша, ты раками сама заниматься будешь? — окликнул он что-то бурно обсуждающую с Гурвиным супругу.

— Ну конечно. — Маргарита Львовна живо вскочила на ноги и обиженно надула губы. — Ты, кстати, тоже мог бы послушать. Григорий мне рассказывает, как будет обустроен собачий питомник.

— Я весь во внимании, золотце, — расплылся в улыбке Роман Юрьевич, — то, что Гриша у нас затейник, в этом никто и не сомневается. Я так думаю, собаки у него будут жить как у Христа за пазухой, — он басовито хохотнул, — а может, и получше.

Маргарита Львовна щедро посолила кипящую воду, добавила в нее заранее приготовленные несколько пучков укропа, разрезанную пополам крупную луковицу, немного поперчила и кинула несколько свежесорванных листьев черной смородины. Бурлящий котел равнодушно воспринимал все эти манипуляции, ожидая, когда, наконец, в его нетерпеливо бурлящее чрево попадет основная добыча.

— Ты знаешь, Рома, а так и должно быть, — заявила Маргарита Львовна, отряхивая руки, — бедные зверюшки столько намучались, прячась по кустам.

— И передавив всех кур в округе, — вновь было хохотнул супруг, но тут же осекся под возмущенным взглядом супруги.

— А скольких собак эти ваши дачники покалечили? — воскликнула хозяйка дома. — И это вместо того, чтобы вынести им хоть что-то поесть. Уж кости-то наверняка в каждом доме найдутся.