Александр Горский - Я, Лунин…

— Мать вашу за ногу, — Рассказов все же сумел ухватиться рукой за стену и остановить ее вращение, — ну-ка звони своему заместителю.

Увидев непонимающий взгляд молодого человека, Рассказов рявкнул:

— Вадиму звони, Юрьевичу. И упаси бог, если он вдруг не возьмет трубку.

После не очень продолжительного, зато весьма эмоционального разговора с заместителем министра ситуация прояснилась, но, к глубокому разочарованию Павла Дмитриевича, облегчения эта ясность ему не принесла. Стало очевидно, что молодой человек, явившийся за деньгами первым, бывший очень похожим на настоящего референта и даже предъявивший соответствующие документы, никакого отношения к Министерству дорожного строительства не имел. Имел ли он отношение непосредственно к заместителю министра, было пока неясно, но вслух в телефонном разговоре высказать свои сомнения Рассказов так и не решился. На его справедливое замечание, что лжереферент прибыл точно в назначенное время и, если бы настоящий посланец Вадима Юрьевича появился своевременно, аферист был задержан на месте, высокопоставленный чиновник дал четкий и несомненно такой же справедливый ответ:

— Это же Москва, Паша. Здесь приличные люди вовремя не приходят.

Закончив принесший ему лишь разочарование разговор, Рассказов машинально взглянул на часы. То, что в десять минут пятого представлялось исключительной, можно даже сказать, необыкновеннейшей удачей, к половине пятого обернулось столь же необыкновеннейшей катастрофой. Распрощавшись с уже вторым по счету за день референтом, Павел Дмитриевич вновь, теперь уже не глядя в зеркало, стянул с себя рубаху, а затем и брюки. Стоя под нещадно бьющими по спине и затылку струями горячей воды в душе, Рассказов периодически повторял одну и ту же, наполненную глубокого смысла и тоски фразу:

— Пятьсот миллионов… сам… своими руками… отдал! Москвичи… — после чего добавлял еще одно, не очень приличное слово, которым зачастую население различных провинциальных городов России как раз и именует жителей столицы, намекая, конечно, совершенно необоснованно, на их, если и не поголовную, то, во всяком случае, весьма распространенную принадлежность к сексуальным меньшинствам.

— Ну ладно, чаю так чаю. — Николай примирительно кивнул и достал из шкафа свою кружку. — Попьешь со мной?

Уже изготовившаяся к скандалу и не ожидавшая такого развития событий, Ленка только и смогла, что молча кивнуть в ответ. Разливая чай по кружкам, Николай услышал, как за спиной у него негромко хлопнула дверца духового шкафа.

— Я пирог испекла, — услышал он голос жены, — со смородиной.

— Пирог — это шикарно, — улыбнулся он в ответ.

Улыбка его была искренней, поскольку пироги Ленке действительно всегда удавались, хотя баловала мужа она ими совсем не часто.

— Тесто, правда, слоеное, не дрожжевое, — начала объяснять уже забывшая о намечавшемся скандале Ленка, — но мне кажется, тоже неплохо получилось.

Трошин мысленно перевел дух. Столь быстрая смена настроения жены была сейчас ему на руку. Конечно, он в принципе не любил домашних скандалов, но выяснять отношения сегодня, когда ему надо решить с Ленкой такой важный вопрос, было бы верхом глупости. Чтобы окончательно задобрить жену, да и просто потому, что было очень вкусно, Николай проглотил целых четыре куска еще теплого пирога.

— Божественно, — простонал он, разглядывая еще один, несомненно, особенно вкусный уголок пирога. Угловые куски, по мнению Трошина, всегда были самые вкусные, поскольку имели корочку сразу с двух сторон. — Ленок, нам бы с тобой вопрос решить один, мелкохозяйственный.

— И насколько мелкий? — моментально насторожилась Ленка, ставя на стол кружку с недопитым чаем.

Трошин с трудом оторвал взгляд от пирога и посмотрел на жену.

— Я же тебе говорил, что покупаю землю под новый комплекс.

— Комплекс, — непонимающе переспросила жена, — про мотель говорил вроде, про комплекс что-то не припоминаю.

— Ну, это и есть мотель, — торопливо принялся объяснять Николай, — только не как сейчас, забегаловка и ночлежка. Все серьезно будет. И кафе поприличнее сделаем, и гостиницу побольше, магазин полноценный, заправку поставим. Может, даже автосервис сделаем. В общем, все в комплексе, в одном месте.

— Главное, чтобы не через одно место все вышло, — с усмешкой отозвалась супруга.

— Лена! — нахмурился Трошин. — Я, между прочим, это все не из башки выдумал, я такие комплексы несколько раз видел. Вот посмотришь, от постояльцев отбоя не будет. Твой дядя, — выложил основной аргумент Николай, — между прочим, тоже одобряет. Земельный участок он сам мне присоветовал.

— Так-то да, у него голова соображает, — согласилась Ленка, отчего Трошину вдруг стало немного обидно за свою собственную голову.

— Вот видишь, — подавил в себе обиду Николай, — но землю-то я купил, а теперь строить надо.

— Тебе от меня согласие, что ли, надо? — рассмеялась Ленка. — Строй, разрешаю!

— Замечательно, — хмыкнул Трошин. — А деньги?

— Что, деньги? У меня денег нет. Деньги сам знаешь, где выдают. Сходи в банк да попроси. Уж нам-то, думаю, не откажут.

— Ходил уже. — Николай удивился, как легко Ленка сама вывела его на финишную прямую сложного разговора. — Деньги они, конечно, дают, только им, понимаешь, залог нужен. Сумма ведь приличная, без залога никак не дают.

— Ну, так ты «Радушный» и заложи, — беззаботно предложила супруга, — старую богадельню заложишь, новую построишь.

— Мало им, — покачал головой Трошин и, зажмурившись, выпалил: — Дом еще в залог просят.

В гостиной стало так тихо, что Николай вдруг услышал, как где-то в начинающемся прямо за их забором лесу кукует кукушка.

— Дом, значит. — Ленка не глядя протянула руку к кружке с уже остывшим чаем. — А если что-то не так пойдет?

— Ну что там может не так пойти? — Николай нервно заерзал на стуле. — Объездную строить стопудово будут, тендер уже объявлен. Кроме меня, пока никто не сообразил, что делать надо, так что, когда дорогу запустят, я один открыться успею. Да и вообще, я карту смотрел, там больше нет подходящих участков. При таком раскладе вообще весь кредит года за три отобьем.

На некоторое время в комнате вновь воцарилось молчание.

— Хорошо, — наконец кивнула Ленка и тут же нахмурилась, — погоди лыбиться. Я Диме-то позвоню для начала, сама его послушаю. Если он все так же, как и ты, скажет, ну значит, так и быть, возьмем этот твой кредит, а если нет, то извини, я шею подставлять не буду.

— Звони.

Николай выскочил из-за стола и тут же принес жене ее лежавший на подоконнике телефон.

— Звони, радость моя!