Джозеф Нокс - Сирены [litres]

– Входите, – ответили оттуда.

Керник открыл дверь.

– Уэйтс, – сказал он, пропуская меня вперед.

Паррс сидел за столом, спиной к окну. Казалось, он еще сильнее исхудал. Заострившийся подбородок напоминал наконечник стрелы. Два телефона перед Паррсом мигали индикаторами звонков на всех линиях.

– Спасибо, – бросил он Кернику.

Тот вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Напротив Паррса сидел Дэвид Росситер. Отекшее от бессонницы лицо, мятый костюм, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Было странно видеть его без галстука.

При виде меня Росситер ушел в дальний конец комнаты и встал в углу, спиной ко всем. Даже в скорби он как-то выделялся на фоне всех остальных. Он горбился, стараясь казаться ниже ростом. Сознательно уменьшал себя. Однако я уже знал, что он настолько сжился с образом политика, что вряд ли сейчас намеренно играл на публику.

На третьем стуле сидел незнакомый мне человек лет тридцати пяти, с официальным, невозмутимым выражением лица, характерным для первоклассных адвокатов. Он был старше меня, но почему-то выглядел моложе. Ни кругов под глазами, ни морщин. Аккуратная стрижка. Такие всю жизнь ложатся спать в девять часов вечера. Рядом с ним я чувствовал себя жалким и заморенным.

Паррс посмотрел на меня воспаленными красными глазами.

– Садись, – велел он.

Я сел. Ни Росситер, ни незнакомец даже не взглянули в мою сторону.

– Рассказывай, что произошло.

– Я обнаружил тело.

– Как ты вошел?

– Постучал, но дверь была открыта.

Незнакомец громко выдохнул.

– Детектив-констебль Уэйтс, это Кристофер Талли, – представил нас Паррс. – Адвокат мистера Росситера.

– Друг мистера Росситера, – поправил его Талли. – И по совместительству адвокат.

Я кивнул ему, но он продолжал смотреть прямо перед собой. Все говорили вполголоса из уважения к Росситеру, скорбно застывшему у стены.

– Давай-ка с самого начала, – сказал Паррс. – Что ты там делал?

– Как вам известно, мистер Росситер поручил мне присматривать за его дочерью.

Росситер безмолвно повернулся к нам.

– Мы с ней встретились накануне вечером. Она была пьяна, и я отвез ее домой.

Я понимал, какие напрашиваются выводы. Внезапно воцарилась тишина, наполнив кабинет чем-то недосказанным и неприглядным. Я поспешно нарушил молчание:

– Она попросила меня зайти на следующий день. Тогда я ее и нашел.

– Зайти зачем? – сказал Паррс.

– Хотела о чем-то поговорить.

– О чем?

Росситер сверлил меня взглядом. Нас снова захлестнула тишина.

– Не знаю.

– Не ври, – сказал Паррс.

Я молча посмотрел на него.

– Ладно, – вздохнул он. – Поговорим о том, что нам известно. – Не глядя в свои записи, он принялся излагать факты по памяти: – Вчера тело Изабель Росситер обнаружили в съемной квартире на Фог-лейн. Твой звонок поступил в семнадцать двадцать. На месте происшествия изъят шприц, предположительно с опиатом. Результаты экспертизы еще не получены, но, по всей видимости, смерть наступила от инъекции. Имеются свидетельства недавней сексуальной активности. – Он помолчал. – Итак, о чем она хотела с тобой поговорить?

Я не произнес ни слова.

– Детектив, сейчас не время проявлять излишнюю щепетильность, – внезапно обратился ко мне Талли. – Позвольте мне заверить вас, что мистер Росситер готов поступиться гордостью, репутацией и всем, что ему дорого, лишь бы вы пролили свет на случившееся.

– Я не могу.

Талли недоуменно наморщил лоб:

– Суперинтендант Паррс уведомил нас, что патологоанатомическая и криминальная экспертиза займет какое-то время. Мы это понимаем. Нам известна вероятная причина смерти Изабель – инъекция наркотического вещества. Но мы не знаем, кто дал его Изабель. И ничего не знаем о ее психическом состоянии. То есть не знаем, почему это произошло. Вы упомянули, что она употребляла спиртное. А наркотики?

– Не «восьмерку».

– «Восьмерку»? – переспросил Талли, оглядывая присутствующих.

– Героин, – мрачно пояснил Росситер.

Талли изобразил замешательство.

– Значит, героин она не употребляла. А другие наркотики?

Я посмотрел на Паррса. В непроницаемые красные глаза.

– Она пила спиртное, иногда принимала таблетки. Больше для рисовки.

– Для рисовки? – переспросил Талли.

– Вела себе как типичный подросток.

– Подросток, – повторил он. – И вам не пришло в голову, что ее нужно срочно вывести из-под влияния наркодилера вдвое старше ее?

– Я почти привез ее домой. – Я повернулся к Росситеру. – К вам домой. Предыдущей ночью.

Он растерянно посмотрел на меня. Маска профессионального политика на миг исчезла. Он стал просто отцом.

– Что вам помешало?

– Деньги в ее сумочке.

Все обескураженно умолкли, а потом заговорили разом.

– Господа! – повелительным тоном произнес Паррс. – Какие деньги, Уэйтс?

– Деньги Франшизы. Изабель собирала деньги за товар.

Росситер сдавленно простонал и снова отвернулся к стене.

– Простите, вы имеете в виду деньги за наркотики? – сказал Талли.

Я кивнул, ни на кого не глядя.

– Итак, к вам обратился министр юстиции с просьбой вызволить его семнадцатилетнюю дочь из опасной ситуации. Вы видите, что она пьет, употребляет наркотики, собирает наркоденьги, и все это, как вы только что выразились, для рисовки. А вы не делаете ровным счетом ничего, чтобы это остановить. – Он помолчал для вящего эффекта. – Вы превратили все в балаган, Уэйтс.

– Я был там не для того, чтобы ее вызволять.

– Верно, – произнес Талли с деланым воодушевлением. – Мистер Росситер просил вас не приближаться к его дочери. Верно? Но из вашего рассказа следует, что вы с ней сблизились. Весьма непрофессиональное поведение.

Я перевел взгляд на Росситера. Вспомнил о фотографиях.

– Она сама подошла ко мне…

– Она подошла, а вы и не возражали.

– Если бы я ее игнорировал, это выглядело бы хуже.

– Никто не просил вас ее игнорировать.

– Вы пытаетесь совместить несовместимое! По-вашему, я виноват и в том, что с ней общался, и в том, что не убедил ее вернуться домой.

– Уэйтс, раз уж вы вступили с ней в контакт, увидели, что она употребляет наркотики и собирает деньги за товар, то почему не увели ее оттуда? – Талли повысил голос, но потом отвел взгляд и спокойно подытожил: – Судя по всему, она явно нуждалась в вашей помощи.

– Так мы ни к чему не придем, – вмешался Паррс.

Талли посмотрел на Росситера, который по-прежнему стоял спиной к нам и дрожал всем телом.

– Возможно, вы и правы. – Талли встал и пошел утешать друга.

Как только адвокат коснулся министерского плеча, Росситер вздрогнул и сдавленно всхлипнул. В тишине рыдания звучали предсмертным хрипом исчезающего могущества.

Росситер стряхнул с плеча руку Талли, достал носовой платок из кармана пиджака и утер слезы. Какое-то время он стоял неподвижно, потом начал приводить себя в порядок. Поправил манжеты и воротничок рубашки. Выпрямился во весь рост, став на голову выше всех присутствующих, повернул ко мне окаменевшее лицо и наградил взглядом, полным ненависти.