Рэндалл Силвис - Прогулки на костях [litres]

– И что это значит? – спросил Стампнер.

– Это значит, что я понимаю, как важно для вашего образа жизни и вашей религии не вмешиваться в дела англичан. Однако я не уверен, что это поймет шериф. Поэтому, когда я говорю, что в целом обязан сообщать ему обо всем, это значит, что я время от времени страдаю небольшой амнезией. Например, как я узнал имя матери Вирджила.

Стампнер снова замолчал. Выражение его лица не выдавало никаких эмоций.

– Ли Грейс, – произнес он и наклонился вперед, чтобы зажать ключ зажигания между большим и указательным пальцами, а затем добавил: – Саммервилл.

Мужчина повернул ключ зажигания, и мотор с ревом ожил. Он отпустил сцепление, и трактор с оглушительным рычанием рванул вперед, едва не задев ногу Демарко, прежде чем тот отпрыгнул в сторону. Затем он съехал с тропинки, подняв небольшое облако желтой пыли, которое закружилось вокруг Демарко, пока он смотрел, как отъезжает машина.

Она плохо спала ночью и, казалось, просыпалась почти каждый час от звука закрывающейся двери или шагов в коридоре. Либо от ощущения того, что кто-то толкает сбоку матрас, будто он укладывается в постель рядом с ней. Но когда она протянула руку, его там уже не было, как и тогда, когда она села, прислушиваясь и оглядывая темную комнату в поисках его движущейся тени.

Проснувшись, она с удивлением обнаружила, что в комнате очень тепло и светло. Она взяла свой телефон со столика – 07:29. На подушке рядом с ней не было вмятины. На простынях не осталось ни капли тепла. Она подошла к окну и выглянула на улицу. Никакого фургона.

– Вотсукинсын, – пробормотала она на одном дыхании.

Когда проступили слезы, она вернулась в постель, свернулась калачиком и заплакала, сжимая в руке телефон. А потом разозлилась на себя за то, что плачет, и на какое-то время затихла, оттолкнув телефон.

Она не могла припомнить ни одного случая, когда бы мужчины не разочаровывали ее. Если они теряли себя на несколько минут в акте любви, то потом извинялись и чувствовали себя виноватыми. Практически всегда они были или высокомерными и самодовольными, или молчаливыми и замкнутыми. Даже отец, ее первая любовь, подводил ее раз за разом. Каждую праздничную субботу он уходил с тремя мальчиками рано утром в загородный гольф-клуб с восемнадцатью лунками. Почему он никогда не приглашал ее пойти с ними? Почему он никогда не брал ее вместо одного из мальчиков? Иногда она играла с мамой, всегда только в женской компании, и к четырнадцати годам она уже обыгрывала всех. Но она так сильно жаждала именно мужского общества. Ей хотелось посмотреть, как они ведут себя друг с другом, смеются ли они свободно и неосознанно или скрывают свои эмоции, хвастаются ли своими талантами или ищут сочувствия из-за своих недостатков.

Этого так и не произошло. Они остались для нее загадкой. Выводящей из себя, сводящей с ума загадкой. Она любила их всех, любила до сих пор, но чувствовала себя каким-то пришельцем, когда была с отцом и братьями. Даже с Галеном, которого она любила сильнее всех. А теперь еще и Демарко. Еще одно разочарование.

Она подумала, что, возможно, он был своего рода восполнением той любви, которую ей не давал отец. Может, и Гален тоже. Что делало Демарко заменой и отца, и Галена.

«Любовь такая сложная», – подумала она.

Она ненавидела их всех, поодиночке и всех вместе. Все они просто кучка придурков. Она надеялась, что он никогда не вернется.

Ну конечно, она понимала, что это не так. Рано или поздно он вернется, поджав хвост между ног. А до тех пор он ничего не дождется. Ни единого слова. Уж точно она ни за что не позвонит и не напишет что-то жалкое, типа «Где ты?» и «Когда ты вернешься?» Пусть он немножко попотеет. Пусть осознает, что поступает неправильно.

А когда он вернется, все будет по-другому. Она больше не будет почтительной. Теперь они были обычными гражданскими. Равными. Вот только она была совсем ему не ровней. Она превосходила его в интеллекте. Сексуальности. Беге трусцой. Посмотрим, сможет ли он сам себе сделать минет. А, ты хочешь сейчас заняться сексом? Ну так иди и сам себя трахай – как тебе такое?

Ему повезло, что она у него есть. И если он рассчитывал удерживать ее, то ему лучше начать открываться. Больше никаких секретов. Больше никаких недоговорок. Либо все, либо ничего, мальчик. Пускай прибережет эту сильную, молчаливую, твердолобую личность для всех остальных.

– Вся правда, черт тебя дери, – сказала она его подушке и ударила ее. Затем, для большего эффекта, она еще дважды ударила по ней кулаком и сказала ей: – Да пошел ты!

Она решила еще и выключить телефон, поклявшись, что не включит его до наступления темноты.

Потом она уткнулась лицом в подушку. Его запах. Она почувствовала, что становится опустошенной и слабой. И решила попытаться проспать все эти ощущения, проспать так долго, как только сможет. Если повезет, она снова проснется в здравом уме и свободной.

Со своего обдуваемого кондиционером водительского кресла в фургоне, весь окруженный кукурузными полями и бледнеющим от солнца небом, Демарко гуглил «горы Кентукки» . Возвышенные пики простирались по всему штату, но самые высокие были частью Национального леса Даниэля Буна в Аппалачах к югу и востоку от Лексингтона. Вся горная цепь была похожа на длинный узловатый палец с вывернутыми, сломанными и распухшими костяшками и простиралась через Джорджию, Теннесси, Кентукки и вверх через Пенсильванию в Новую Англию. Шириной в три тысячи миль в некоторых местах, а длиной более полутора тысяч миль. Та часть, что была в Кентукки, занимала всего лишь семьсот тысяч акров.

– Да вы шутите, что ли, – пробормотал Демарко.

Он сидел и напряженно рассматривал через лобовое стекло залитые ярким солнечным светом окрестности. Как вообще он сможет найти человека среди всех этих деревьев? Особенно того человека, которого не смогли выследить ни местная полиция, ни ФБР.

«Видимо, он использует вымышленное имя», – сказал себе Демарко.

Неужели он унесет это имя с собой в могилу?

Онлайн-карта захоронений Департамента по делам ветеранов не показала никаких записей о Вирджиле Хелме. Демарко и ожидал такого результата, учитывая, что никаких военных сведений о Вирджиле Хелме, похоже, не существовало. В реестре захоронений были указаны могилы всех Хелмов, они были разбросаны по всему штату, в том числе и вдоль южной черты лесистых гор Кентукки, но имена не были указаны.

«Он хотел, чтобы его похоронили рядом с матерью», – сказал сводный брат Хелма.

Демарко снова попробовал найти на карте могилу. Никакого Вирджила Саммервилла. Так что он либо жив, либо его могила не была зарегистрирована, либо он не использовал это имя.