Джонатан Келлерман - Анализ крови

Глянцевые фотографии восемь на десять дюймов были сделаны в кабинете – я узнал кожаную мебель – и представляли Нону в разнообразных позах, исключительно сексуальных. Черно-белые снимки не могли воздать ей должное, поскольку не передавали ее неповторимую окраску. Тем не менее Нона обладала тем, что профессионалы называют «породой», и по фотографиям это чувствовалось.

Мы с Майло перебрали снимки: Нона в крохотном бикини, не скрывающем промежность, в бразильском стиле; Нона без лифчика в прозрачной майке и джинсах, сквозь тонкую ткань проступают соски; Нона-кошка в кружевной комбинации с завораживающим взглядом черных глаз.

Майло тихо присвистнул. Я ощутил, как у меня что-то непроизвольно шевельнулось ниже пояса.

– Хороша девчонка, а? – спросила Джен Рэмбо. – Через эти двери проходит много плоти, джентльмены. Нона выделялась из остальных. Я повадилась называть ее Маргариткой, потому что в ней было что-то наивное. Скудный жизненный опыт. Несмотря на это маленькая девочка знала, что к чему, вы меня понимаете?

– Когда были сделаны эти снимки? – спросил Майло.

– В первый же день, когда Нона сюда пришла, то есть неделю назад. Бросив на нее всего один взгляд, я сразу же позвала фотографа. Мы ее отсняли и в тот же день напечатали снимки. Увидев в ней хорошее вложение капитала, я отправила ее в курьерскую службу.

– Заниматься чем конкретно? – уточнил Майло.

– Конкретно – быть курьером. У нас есть несколько основных сюжетов – врач и медсестра, профессор и студентка, Адам и Ева, повелитель и рабыня или наоборот. Старые как мир клише, но средний американский мужчина не может вырваться за рамки клише, даже когда приходит пора буйных фантазий. Клиент выбирает сюжет, мы отправляем нашу парочку, и они доставляют все в виде сообщения – понимаете, что-нибудь вроде «С днем рождения, Джо Смит, это подарок от ребят, с которыми вы по вторникам вечером играете в покер», и представление начинается. Все строго по закону – веселые шутки, но ничего такого, что нарушает уголовный кодекс.

– И во что это обходится ребятам, с которыми именинник играет в покер?

– Две сотни. Шестьдесят получают курьеры, поровну. Плюс чаевые.

Я быстро произвел в уме нехитрые арифметические подсчеты. Работая неполный день, Нона запросто могла зарабатывать сто долларов, а то и больше. Большие деньги для девушки из провинции, едва достигшей совершеннолетия.

– А что, если клиент готов заплатить больше, чтобы больше увидеть? – спросил я.

Джен Рэмбо пристально посмотрела на меня:

– А я уже гадала, не лишились ли вы дара речи. Как я уже говорила, в свое личное время курьеры вольны заниматься тем, чем пожелают. Как только представление заканчивается, они свободны. Вам нравится джаз?

– Хороший джаз, – уточнил я.

– И мне тоже. Майлз Дэвис, Джон Колтрейн, Чарли Паркер. Знаете, что делает всех их великими? Они умеют импровизировать. И уж не мне отбивать у своих ребят желание импровизации.

Вытряхнув из пачки новую сигарету, она прикурила от той, которая дымилась у нее во рту.

– Это все, чем занималась Нона, так? – спросил Майло. – Участвовала в представлениях.

– Она могла пойти дальше – у меня были большие планы относительно нее. Кино, глянцевые журналы. – Мясистое лицо скривилось в улыбке. – И Нона была послушной – раздевалась не моргнув глазом. Похоже, в глуши они вырастают дикими. – Джен Рэмбо покатала сигарету короткими толстыми пальцами. – Да, у меня были большие планы, но Нона смылась. Отработала неделю и… – Она щелкнула пальцами. – Пшик!

– Она не намекнула, куда отправилась?

– Ни словом. А я не спрашивала. Это не приемная семья. Это бизнес. Я не строю из себя мамашу и не стремлюсь к тому, чтобы ко мне так относились. Плоть приходит и уходит – в нашем городе полно идеальных тел, полагающих, что их задница сделает их богатыми. Одни учатся быстрее других. Большой объем, большая текучка. И все же, – призналась она, – в этой рыжей было что-то.

– Больше о ней никто ничего не знает?

– Мне в голову ничего не приходит. Нона особо не рассказывала о себе.

– А что насчет парней, с которыми она работала?

– С парнем. С одним. Она проработала у меня всего одну неделю. Имени его я так навскидку не вспомню, и у меня нет желания рыться в архивах. Ребята, вам и так задарма достался большой кусок. – Она указала на папку. – Можете оставить это себе, договорились?

– Напрягите свою память, – настаивал Майло. – Это же не так сложно – сколько у вас на конюшне жеребцов?

– Вы удивитесь, – сказала Джен Рэмбо, поглаживая мраморную столешницу. – Встреча закончена.

– Послушайте, – не сдавался Майло, – вы оказали минимальное содействие, и это еще не делает вас добропорядочной гражданкой. На улице жарко, а у вас здесь замечательный кондиционер, отсюда открывается фантастический вид. Зачем потеть в участке, дожидаясь неизвестно сколько своего адвоката? – Он развел руками и по-мальчишески улыбнулся. – Не желаете попробовать еще раз?

Мутные глаза прищурились, лицо стало неприятным, свиноподобным. Джен Рэмбо нажала кнопку, и тотчас же появился Леон.

– С кем в паре работала та рыжая, Своуп?

– С Дугом, – без колебаний ответил тот.

– Фамилия! – отрезала она.

– Кармайкл. Дуглас Кармайкл.

Повернувшись к нам:

– Довольны?

– Досье. – Майло протянул руку.

– Найди, – приказала она, и ямаец достал из шкафа папку. – Пусть они взглянут.

Майло забрал у ямайца папку, и мы направились к двери.

– Эй, подождите! – хрипло окликнула нас Джен Рэмбо. – Он активно работает! Вы не можете забрать его досье!

– Я сниму ксерокопию и вышлю вам оригинал по почте.

Она начала было возражать, но осеклась на полуслове. Когда мы уходили, я слышал, как она орет на Леона.

Если верить досье, Дуглас Кармайкл проживал в богатой части Венеции [21] Венеция – здесь: район Лос-Анджелеса. , рядом с причалом. Майло попросил меня позвонить ему домой из телефона-автомата, пока сам справлялся по рации, есть ли что-нибудь новое о Своупах.

В квартире Кармайкла ответил автоответчик. На заднем плане играла классическая гитара, а сочный баритон произнес: «Привет, это Дуг», – после чего постарался убедить меня в том, что мое сообщение крайне важно для его эмоционального благополучия. Дождавшись сигнала, я сказал, что крайне важно позвонить детективу Стёрджису в управление полиции Западного Лос-Анджелеса, и продиктовал номер телефона.

Вернувшись в машину, я застал Майло с закрытыми глазами, откинувшим голову на подголовник.

– Есть что-нибудь?

– Я попал на автоответчик.

– Я так и думал. И на этом конце также полный ноль. Своупы не были замечены нигде отсюда до Сан-Исидро. – Зевнув, Майло буркнул что-то себе под нос и завел «Матадор». – Едем, – сказал он, выруливая в бурлящий бульон потока машин, направляющийся на запад. – Я не ел с шести утра. Ранний ужин или поздний обед – выбирай.