Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Не в первую очередь.

Что еще? Что может его погубить?

Оружие, машина, одежда, ботинки… Больше ничего в голову не приходило.

Сжечь список

записал он под конец, оставил блокнот лежать на столе, и отправился на второй этаж, чтобы переодеться и всерьез начать день.

Когда он проходил мимо кабинета, его взгляд упал на компьютер, и он сразу же решил не включать его. Усевшись перед экраном, он мог с легкостью просидеть час и больше. Вместе с тем, компьютер оказался незаменимым для добычи сведений о расследовании. Вечерние газеты бывали временами пугающе хорошо информированы.

Он уговорил себя, что делает это для своей же собственной пользы и что он только быстренько просмотрит страницы по закладкам. Ничего больше. В два быстрых шага он оказался перед компьютером и, подтолкнув мышку, разбудил компьютер. Наклонился вперед, даже не собираясь садиться — ведь много времени это не займет, — и обновил домашнюю страницу газеты «Экспрессен». Широкополосный интернет у него был хороший, и всего через пару секунд страница вновь появилась.

Он все-таки сел.

ЗДЕСЬ ОНА СКРЫВАЕТСЯ

Большие буквы.

Дальше буквы поменьше, но текст по-прежнему бросался в глаза.

ОНА ВЫЖИЛА В ДОМЕ УЖАСА

Он с интересом прочел статью и снова посмотрел на зернистую фотографию со светлым овалом в окне.

Ускользнувшая девочка.

Необходимо добавить кое-что в список на кухне:

Поехать в Фарсту

На покупку еды ушло больше времени, чем предполагал Себастиан. В основном из-за того, что он не привык покупать продукты не только на себя. Когда с ним жила Эллинор, он, правда, начал заглядывать в другие магазины, кроме «7–Eleven» и ближайшего крытого рынка, но теперь дело обстояло иначе. Ему предстояло купить еду для маленькой девочки и ее матери. Он не знал, с чего начать. Что любит десятилетняя девочка? Себастиан начал с ярких упаковок фруктового йогурта и хлопьев для завтрака. Потом положил в тележку хлеб в нарезке, масло, печеночный паштет, сыр, копченую ветчину, молоко, какао «O’boy» и апельсиновый сок. С завтраком разобрались. Теперь ланч и ужин. Тут выбор был слишком большим, и ситуацию осложняло то, что он не знал, кто будет готовить — он или Мария. Николь с матерью — его гости, и казалось странным просто принести несколько пакетов с сырыми продуктами, рассчитывая, что Мария встанет к плите. Конечно, Себастиан на это надеялся, но приходилось иметь план Б на случай, если этого не произойдет.

У морозильного прилавка он взял массу готовой еды, потом прихватил сухое картофельное пюре, венские сосиски, кетчуп, вафли, сливки для взбивания и мороженое. Когда он наконец добрался до кассы, пир обошелся ему почти в 1500 крон, и ему предстояло нести домой четыре тяжелых пакета.

Себастиан пересек площадь Эстермальмсторг. Пластиковые ручки пакетов врезались ему в руки, но он ощущал вдохновение и пребывал в хорошем настроении. Дома его ждут.

В нем нуждаются.

По пути он смотрел по сторонам. На других людей, спешащих домой или с каких-то встреч, и вдруг почувствовал себя сопричастным к окружающей жизни. Это были не просто движущиеся фигуры. Они все куда-то направлялись.

Вот каково это, когда в тебе нуждаются, понял он. Жизнь приобретает направление. Он включился в общее движение и пошел домой быстрее.

Пятью минутами позже, с усилившейся болью в руках, он свернул на Грев-Магнигатан, остановился и поставил пакеты на землю. Посмотрел на свою квартиру и осознал, что ни секунды не думал о вечном запахе чистящих средств в прихожей и не испытывал нежелания идти домой. Напротив. Впервые за долгое время он мечтал поскорее открыть новую дверь.

В одном из окон гостиной что-то шевельнулось. За стеклом мелькало маленькое бледное лицо. Николь. Казалось, она его увидела. Она сильнее прижалась к стеклу, вероятно, чтобы лучше видеть. Себастиан немного заволновался. Ей следовало бы держаться подальше от окон. Он проигнорировал ее взгляд, чтобы не поощрять ее. Вместе с тем, он почувствовал, что усталые ноги ускорили шаг, и боль в ладонях больше почти не ощущалась.

В нем не только нуждаются.

Его ждут с нетерпением.

— Вам надо следить за тем, чтобы Николь держалась подальше от окон, — сказал он, войдя и поставив пакеты в прихожей.

— Я оставила ее только на мгновение, — донеслось до него из кухни, и секундой позже Мария вбежала в гостиную с фильтром для кофе в руках.

— Николь! Слезь оттуда! — почти сердито прокричала она. Себастиан услышал, как Николь молниеносно спрыгнула на паркет. Судя по звуку, она была босиком, что его обрадовало. «Если человек ходит босиком, значит ему уютно, — подумал он. — Он чувствует себя как дома».

Оставив пакеты, он тоже прошел в гостиную. Николь стояла рядом с матерью. Одно из старинных кресел позади нее было повернуто к окну — видимо, она воспользовалась им, чтобы иметь возможность смотреть на улицу. Себастиан прошел мимо нее и демонстративно задернул тяжелые зеленые занавески. Их повесила Эллинор, и поначалу он их ненавидел за претенциозную помпезность, но впоследствии научился видеть некоторую пользу в предмете, столь эффективно отсекавшем окружающий мир.

— На улицу мы больше смотреть не будем. О’кей? — он попытался говорить дружелюбно, но решительно. — Я купил кучу еды. Просто не знал, что вы любите.

Он увлек маму с девочкой за собой в прихожую. Мария с улыбкой подняла два пакета.

— Будет интересно взглянуть, — сказала она и двинулась на кухню. — Я безумно голодна. — Она поставила пакеты на кухонный стол и принялась доставать оттуда продукты. Себастиан взял оставшиеся пакеты и пошел следом.

— Николь, смотри! «O’boy». Спагетти. Фрикадельки. Здорово, правда? — Она продолжила распаковывать продукты и достала три ярко-красные коробки с замороженной едой. С несколько меньшим удовольствием.

— Бифштекс с луком и отваренной в пиве картошкой с соусом? У вас, наверное, не было детей? — произнесла она с наигранным скепсисом. Было очевидно, что она наслаждается будничностью ситуации, банальностью разговора. Не слишком удивительно после невероятного напряжения последних дней.

— Да, никогда.

Ложь вырвалась автоматически. Он никогда не рассказывал о Сабине и Лили. Женщины были склонны цепляться за это. Хотели узнать больше. А когда узнавали, с сочувствием восклицали: «Боже, какой ужас!». Правда, с Марией Себастиан не испытывал такого эмоционального зажима. Пожалуй, он даже смог бы рассказать ей правду. Однако время еще не пришло.

— У меня еще есть мороженое и все для вафель, если вам захочется, — сменил он тему разговора.

— Мы обожаем вафли, не правда ли, дорогая?

— Тогда мне остается только найти вафельницу, — сказал Себастиан и повернулся к кухонным шкафчикам, чтобы начать поиски.