Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Себастиан понимающе кивнул, но было неясно, уловил ли это Билли.

— Это во многих отношениях «синдром навязчивых действий». Самое запретное обладает силой.

Себастиан решился сделать шаг вперед. Билли, казалось, уже гораздо лучше владел собой.

— Животные не будут покрывать эту потребность вечно. — В его голосе звучало искреннее беспокойство. — Ты встал на опасный путь. Это тупик, это может кончиться только одним.

— Я знаю, где надо провести границу.

— Сейчас — да.

— Я не сумасшедший.

— Немного да. Во всяком случае, травмированный. Ты позволишь мне тебе помочь?

Билли резко замотал головой, от злости дыхание снова стало тяжелее. Он поднял руку и показал на Себастиана дрожащим пальцем.

— Имей в виду, я про тебя тоже кое-что знаю.

— Вот как, что же?

— Ты отец Ваньи.

Если бы Билли еще не был уверен, после получения на прошлой неделе по почте результатов теста ДНК, его бы окончательно убедила реакция Себастиана.

— С чего ты это взял? — все-таки попытался Себастиан.

— Я взял вещицы из ваших комнат в Турсбю и послал их в обычную лабораторию ДНК, ну, знаешь, для папаш, которые хотят анонимно проверить отцовство.

— Портье говорил, что ты заходил ко мне в номер…

— Я расскажу Ванье, если ты что-нибудь предпримешь по этому поводу.

Он неопределенно кивнул в сторону кошки.

— Значит, я должен просто забыть об этом, иначе ты насплетничаешь?

— А тебе этого не хочется, — кивнул Билли.

— Да, не хочется.

— Стало быть, так.

— Стало быть, так.

Говорить было больше не о чем. Билли развернулся и пошел обратно к главному зданию. Себастиан подождал, пока звук его шагов стихнет, подошел к кошке и затолкнул ее в кусты возле стены. Если, или когда, ее кто-нибудь обнаружит, то, возможно, подумает, что она упала из окна или с крыши и сломала шею.

Или съела крысиный яд или что-то подобное.

Во всяком случае, мало кто подумает, что жених прокрался поутру и задушил ее.

Однако он задушил. Это проблема. Билли представляет собой проблему.

Отчасти потому, что он совершенно очевидно связал убийство с наслаждением. Себастиан не мог не увидеть сквозь тонкие брюки эрекцию.

Отчасти потому, что он знает о нем и Ванье.

В отношении первого он сейчас ничего поделать не может. Терапия и беседы могли бы снять возникшую нездоровую привязку, но это потребует времени, и самое главное — необходимо, чтобы Билли признал, что у него есть проблема, и захотел с ней разобраться.

А он этого явно не хочет, поскольку воспользовался знанием о Себастиане и Ванье в качестве орудия, чтобы заставить Себастиана молчать и бездействовать.

Шантаж означает, что один человек имеет преимущество перед другим. Если ликвидировать преимущество, ситуации шантажа больше не будет.

В теории просто, в действительности сложнее.

Но когда его жизнь была простой?

Себастиан посмотрел на часы.

Безумное время суток, но уж лучше с этим разделаться сразу.

Он постучался. Никакого ответа. Постучался снова. На этот раз сильнее.

— Ну давай же. Открывай! — прошипел он в дверную щель и опять постучал.

Ему показалось, что он слышит внутри приближающиеся шаги. И действительно. Зашуршала предохранительная цепочка, и дверь открылась.

— Себастиан, в чем дело?

— Я должен тебе кое-что рассказать.

— Сейчас? Не может ли это подождать до завтра?

— Нет, я уже и так ждал слишком долго, — сказал он и без приглашения протиснулся мимо нее в комнату.

Ванья устало вздохнула и закрыла дверь.

Спасибо всем сотрудникам издательства «Норстедтс» и «Норстедтс Эдженси», которые не просто тратят время и энергию на то, чтобы издавать написанное нами, но, похоже, делают это с большим удовольствием. Для нас это очень много значит.

Отдельная благодарность Сусанне Романиус, Петеру Карлссону и Линде Альтров Берг, с которыми мы работаем в наиболее тесном контакте и больше всего. Таким спокойным, таким позитивным, таким прекрасным, таким важным.

Еще раз хотим поблагодарить все зарубежные издательства, которые с успехом продолжают трудиться ради того, чтобы Себастиан Бергман достигал многочисленной интернациональной публики. Отдельное спасибо издательскому дому «Ровольт» и Нине Грабе, которые самым лучшим образом заботятся не только о Себастиане и Госкомиссии по расследованию убийств, но и о нас, во время наших — к нашей радости — все более частых визитов.

Спасибо также всем книготорговцам, книжным дням, литературным фестивалям и библиотекам, которые так щедро приглашают нас, чтобы рассказывать о наших книгах и творчестве. Ваша заинтересованность потрясающа и бесподобна.

Микке:

Как всегда, хочется поблагодарить многих за вдохновение, помощь и умные советы. Я имею в виду Рольфа Ласгорда, который всегда был частью Себастиана Бергмана. И коллег по продюсерской компании «Три Друга» и компании «Свенск Фильминдустри», во главе с Юнасом Форсем, Фредриком Викстремом, Йоном Нурстедтом, Тумасом Тивемарком, Йенни Шернстреммер Бьерк, Юханом Чиндблумом и Уильямом Дискейем, которые никогда не ставили под вопрос время, которое я отдавал книгам, а скорее всегда выручали, когда поджимало время. Я хочу, прежде всего, поблагодарить свою замечательную семью, поддерживавшую меня и в жару, и в стужу. Астрид, Ванесса, Вильям и Цезарь — вы совершенно потрясающие! Вы выдерживали мою работу до позднего вечера и мое отсутствие — и физическое, и в те моменты, когда я больше думал о вымышленных персонажах, чем о вас, моих самых близких. Я буду вечно благодарен за ваше терпение и вашу любовь! Без вас из этого ничего бы не вышло.

Тысяча поцелуев. Вы — самые лучшие!

Ханс:

Я хочу, как обычно, как всегда, адресовать самую большую благодарность Лотте, Сикстену, Алис и Эббе. Вы — самая умная, веселая и во всех отношениях самая прекрасная семья из всех возможных. Без вас: ничего.

Глубокоуважаемый главный редактор Чельман!

Я в течение многих лет читаю Ваше издание. Сперва читал в виде «бумажной» газеты, а несколько лет назад перешел к чтению в Интернете. Я не всегда симпатизирую Вашим взглядам, и время от времени у меня возникали сомнения относительно выбора тем для освещения и высказывавшейся в репортажах точки зрения, но тем не менее я чаще всего мог получать от Вашего издания определенное удовольствие.

Однако сейчас я чувствую себя вынужденным задать Вам, как ответственному редактору, этот вопрос:

Почему в Вашем издании превозносится чистейший идиотизм?

Когда было решено, что следует заострять внимание на откровенной глупости и превращать ее не просто в норму, а в нечто вожделенное и достойное зависти?