Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Извините, что помешала, но к вам посетитель, — обращаясь к Торкелю, сказала она.

— Это может подождать.

— Это важно, иначе я не стала бы вам мешать, — уверенно заявила Эва. — Он говорит, что объявился убийца.

— Кто говорит?

— Некий Аксель Вебер.

Торкель вышел на ресепшн и огляделся. Кое-какой народ, но никого знакомого по пресс-конференции, кроме Вебера, который сунул мобильный телефон в карман, встал с одного из стульев перед окошком для выдачи паспортов перед тем, как увидел махавшего ему рукой Торкеля.

— Заходи, — позвал Торкель, придерживая отделявшую ресепшн от остальной части здания дверь. — С тобой связывался Катон? — спросил он, как только она закрылась за ними.

— Не со мной.

Вебер сунул руку под пиджак и вытащил из внутреннего кармана лист бумаги в пластиковом файле. Протянул его Торкелю, который быстро принялся его изучать. Копия письма.

— Шеф получил это несколько недель назад. Совсем о нем забыл, знаешь, какой-то тип из серии «раньше было лучше». Но тут мы начали писать о Свене Катоне…

— Катон Старший.

— Да, пожалуй, похоже, не так ли?

— Нам понадобится оригинал, — констатировал Торкель.

— Сорри, это все, что я могу тебе дать…

Торкель оторвал взгляд от бумаги.

— Ты собираешься об этом писать?

Вопрос. Ничего больше. Торкель знал, что пытаться ему запрещать бессмысленно.

— Ты хочешь, чтобы я об этом написал?

— Лучше бы нет.

— Тогда дай мне что-нибудь другое. Эксклюзивное.

Торкель стал быстро размышлять. Он, естественно, не обязан что-либо давать Веберу, но в то же время, тот помог им. Не только сейчас, но и в прошлом расследовании. Тогда он выдал им предварительную информацию о сведениях, которые собиралась опубликовать его газета, и они получили время, чтобы переместить свидетельницу. Возможно, это даже спасло ей жизнь.

— Орудием убийства, вероятно, был пневматический пистолет, — произнес Торкель, обдумав, какие сведения нанесут наименьший ущерб расследованию, если станут достоянием общественности, и что, наиболее вероятно, в ближайшем будущем все равно пронюхает кто-нибудь из журналистов.

— О’кей, сведения поступили от тебя?

— Нет.

Незачем распространять то, что руководитель Госкомиссии дает эксклюзивные сведения отдельному журналисту. Кроме того, Вебер мог получить их в других местах. Возможным орудием убийства пневматический пистолет назван в отчете о вскрытии из судебно-медицинской лаборатории Лунда. К отчету имел доступ Петер Берглунд, а тот наверняка не представлял себе, где отчет находится или у кого.

— Можешь написать, что получили их от источника в полиции Хельсингборга.

— Ты уверен?

— Да, и если ты случайно где-нибудь упомянешь имя Петер Берглунд, тоже ничего страшного не будет.

— Кто такой Петер Берглунд?

— Полицейский из Хельсингборга.

Вебер посмотрел на Торкеля удивленным, но вместе с тем слегка веселым взглядом.

— Что он сделал, чтобы навлечь на себя гнев Госкомиссии по расследованию убийств?

— Видимо, как раз выдал сведения об орудии убийства, — сказал Торкель, улыбнулся, помахал на прощание пластиковой папочкой и пошел обратно к Урсуле и Себастиану.

— Определенно с высшим образованием, — заявил Себастиан, указывая на полученную от Торкеля распечатку. — «По роду своей работы я встречаю довольно много молодежи». Думаю, он работает в каком-нибудь учебном заведении.

— Он может быть инструктором в автошколе, или руководителем скаутов, или кем угодно, они тоже встречаются с молодежью, — возразила Урсула.

— Нет. — Себастиан покачал головой и стал читать дальше. — «Овладевают знаниями, критически осмысляют и получают образование, чтобы в дальнейшем получить увлекательную и ответственную работу». Он в учебном заведении. Скорее всего, в университете или институте.

— Почему он называет себя Катоном Старшим? — поинтересовался Торкель. — Почему не Свеном Катоном?

Урсула подтянула к себе стоящий открытым на столе ноутбук Торкеля, а Себастиан посмотрел на Торкеля с наигранным удивлением.

— Ты не знаешь, кем был Катон Старший?

— Нет.

— Вот именно. Это как раз указывает на знания. На общее образование.

— А ты знаешь, кем он был?

— Представь себе, да. Он заявил: «Кроме того, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен».

— Почему он так сказал? Чем ему не нравился Карфаген?

— Не знаю.

— Катон Старший, родился в двести тридцать четвертом году до нашей эры, — найдя страницу в «Гугле», начала читать с экрана Урсула. — Был сенатором в Риме и заканчивал все выступления, независимо от темы, пожеланием, чтобы Карфаген был разрушен. Он считал, что этот североафриканский город угрожает владычеству Рима в районе Средиземного моря.

— Если заняться толкованием, можно предположить, что наш Катон считает, будто современная зацикленность на поверхностных звездах угрожает старому обществу, ставившему во главу угла знания, — подытожил Себастиан.

За столом воцарилась тишина.

— Что-нибудь еще? Что-нибудь прежде, чем мы на сегодня закончим?

Себастиан вновь поднял распечатку.

— Он написал не одно письмо, — произнес он, опять оторвавшись от чтения. — Нам следует связаться с газетами и телевидением, особенно с каналами, которые выпускали программы с участием жертв. Возможно, он еще звонил на радио. Перед тем, как начал убивать.

— Я это организую, — сказал Торкель, откидываясь на спинку стула и снова протирая глаза. — Займусь этим завтра первым делом.

— Когда будешь связываться с газетами, попроси их, чтобы они также проверили страницы с письмами читателей, — добавил Себастиан. — Катон из любителей посылать свои соображения. Старые добрые СМИ. Бумажные газеты. Конверт с маркой.

Торкель кивнул. Урсула закрыла ноутбук. Торкель допил из бутылки оставшуюся минеральную воду. Оба встали. Себастиан продолжал сидеть. С распечаткой в руке.

— Что-нибудь еще?

— Нет, идите, — поднимая взгляд, ответил Себастиан. Катон его заинтересовал. Больше, чем кто-либо из преступников в расследованиях, которыми они занимались с тех пор, как он вернулся в Госкомиссию.

Умный, организованный, общительный, целеустремленный. Достойный противник.

К сожалению для всех молодых участников реалити-шоу в разных концах страны, им едва ли удастся остановить его, пока он не совершит ошибку.

А времени до этого может пройти много. Очень много.

Сначала он подумывал все отменить.

Полиция обнародовала его псевдоним, которым он воспользовался, когда договаривался с сестрами Юханссон.

Он, правда, не думал, что те в течение дня прочитали какую-нибудь газету или прослушали программу новостей, но все-таки они могли об этом узнать.