Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Машина въехала на мост. С левой стороны стал виден небоскреб «Дагенс Нюхетер». Они поехали дальше молча. Торкель снова развернул газету и прочел статью Вебера более внимательно. Он общался с убийцей. Возможно, встречался, но не позвонил. Торкель хорошо знал, как функционируют СМИ и насколько им важно продавать номера в розницу и привлекать пользователей Интернета, но думал, что Вебер все-таки принадлежит к старой школе. Что у них имеются отношения, которые кое-что значат, и исходил из взаимного уважения к работе друг друга. Очевидно, дело обстоит иначе, это глупо, но тут ничего не поделаешь. Торкель чувствовал себя преданным.

Стены в небольшом стильном конференц-зале газеты «Экспрессен» были заполнены фрагментами разных исторических статей с самыми эксклюзивными новостями. Очевидно, предполагалось, что традиции и долгая история газеты должны производить впечатление. В данный момент они на посетителей совсем не действовали.

Торкель с Урсулой сидели на двух дорогих стульях и через блестящий темный дубовый стол смотрели на Леннарта Чельмана и несколько бледного Акселя Вебера. Чрезвычайно возмущенный Торкель пытался игнорировать главного редактора, его взгляды и слова были полностью обращены к Веберу — человеку, на которого он привык полагаться.

— Неужели ты на полном серьезе говоришь, что, получив письмо, даже не подумал связаться с нами? — почти кричал он.

— У нас в Швеции существует положение о защите источника, и я не имею права рассказывать о наводках, которые мы получаем, — защищался Вебер, правда, с несколько пристыженным видом.

— Это одна из основ свободы печати, — добавил главный редактор с легкой надменностью, которую Торкель ощущал в воздухе все это время. — Необходимость любой ценой отстаивать свободу печати заложена у «Экспрессен» в крови.

Торкель лишь покачал головой.

— Речь идет о серийном убийце, — вступила в дискуссию Урсула, — о серийном убийце, которому вы предоставили шесть страниц для высказываний, — со злостью сказала она.

— В нашей газете возможность высказываться предоставляется разным голосам, это часть нашей журналистской задачи. — Вебер сидел молча и, казалось, надеялся, что главный редактор продолжит обороняться, и тот действительно продолжил.

— Кроме того, мы посчитали, что в интересах общественности познакомиться с его мотивом и ходом мысли.

— Мы считаем, что в интересах общественности, чтобы мы его поймали, — парировала Урсула.

— Тогда я предлагаю вам делать свою работу и предоставить нам возможность заниматься нашей, — коротко ответил Чельман.

— Это было бы проще, если бы люди пользовались здравым смыслом и сообщали нам, когда с ними связываются убийцы, — сказал Торкель, по-прежнему устремив грозный взгляд на Вебера.

— Я не имею права.

— Ерунда! — Торкель сильно ударил ладонью по столу. — Если бы ты хотел, способ бы нашелся. Ты предпочел не сообщать.

— Да, и поступил правильно, — вмешался Чельман. — Это уникальное интервью, показывающее, как убийца мыслит, что им движет.

— Это не интервью, это некий чертов манифест, — возразил Торкель, по-прежнему на взводе.

— Называйте это как угодно, но мы считаем, что это очень интересно нашим читателям, — снова сказал главный редактор. Он совершенно очевидно твердо выбрал для себя линию защиты.

Торкель на мгновение оторвал сердитый взгляд от Вебера.

— Неужели вы на полном серьезе думаете, что я поверю, будто вы делаете это ради читателей? Вы делаете это, чтобы продавать газеты. Любой долбаной ценой. Хотя бы признайте это вместо того, чтобы нести массу ерунды!

В комнате наступила тишина, щеки главного редактора покраснели. На секунду Торкель подумал, что тот встанет и вышвырнет его. Урсула смотрела на него с каким-то удивленным восхищением. Торкель нечасто так повышал голос. Удар ладонью по столу. Случалось ли такое когда-нибудь раньше?

Под конец Чельман поднялся и подошел к стоявшему у стены застекленному узкому шкафчику с золотыми статуэтками и кубками. На шкафчике стояла маленькая коричневая картонная коробка.

— Иногда мы оказываемся по разные стороны. Но сейчас мы готовы помочь вам чем можем, — проговорил он, казалось, решив искать мира, хотя спокойствие явно давалось ему с трудом.

— Каким же образом вы собираетесь нам помогать? — спросил Торкель, тоже немного спокойнее. Продолжение конфронтации ни к чему хорошему бы не привело.

Главный редактор не ответил, а снял коробку со шкафчика, развернулся и подвинул ее к Торкелю.

— Вот так, — коротко сказал он.

Крышки у коробки не было. Торкель увидел, что она содержит уплотненный конверт, несколько сложенных бумаг и мобильный телефон, дополненный лежащей рядом упаковкой.

— Что это? — с любопытством спросил он.

— Все, что мы получили от Катона, — ответил Вебер.

— Нам подумалось, что вам захочется это взять, — снова усаживаясь, сказал главный редактор. — Мы хотим помочь.

Торкель промолчал и осторожно придвинул коробку поближе. Урсула встала, чтобы лучше видеть.

— Интервью происходило по этому телефону? — спросила она.

— Именно, — ответил Вебер. — Он сначала слал эсэмэс. Все сообщения сохранены.

Урсула взяла черную сумку, открыла ее и достала резиновые перчатки и пачку пакетов для улик. Надев перчатки, она подняла телефон и положила его в пакет.

— Все пришло в этом конверте на почту, вчера во второй половине дня, — продолжил рассказывать Вебер. — Как вы видите, адресовано мне. Отправитель Катон. — Он, казалось, искренне хотел помочь.

— По почте или с посыльным? — поинтересовался Торкель.

— С посыльным.

— От какой фирмы?

— Этого я не знаю.

— Я узнаю на ресепшне, известно ли им, и сообщу, — предложил Чельман.

— Продолжай, что произошло потом? — требовательно обратился он к Веберу.

— Я прочел письмо, но все время был в перчатках, так что надеюсь, не испортил отпечатки пальцев, если там таковые имелись.

Торкель сурово посмотрел на Вебера.

— Довольно толково с твоей стороны.

— Я, по крайней мере, старался, — раздраженно ответил Вебер. — Он поддерживал контакт через эсэмэс. Начал с того, что послал меня к Королевской библиотеке, потом немного погонял меня по кругу. Думаю, хотел проверить, что я один.

— Что-нибудь еще? — продолжил Торкель. Нейтрально, кратко и сурово. Он хотел дать понять Веберу, что события последних суток разрушили то, что они выстраивали годами.

Прежде чем ответить, Вебер покосился на главного редактора.

— Он мне кое-что показал, — произнес он под конец.

Торкель среагировал на его тон. Урсула тоже.

— Что он тебе показал? — спросила она с нажимом в голосе.

Вебер засомневался. У них возникло ощущение, что ему хочется сказать, но что-то мешает. Еще один взгляд в сторону главного редактора лишь подтвердил это ощущение. Вебер громко вздохнул.