Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Мы должны понять его, — продолжил Себастиан, не давая себя сбить. — Кто он? Чего он хочет? Что им движет? Что его больше всего интересует?

Никто не ответил. Им уже доводилось присутствовать при маленьких представлениях одного актера — Себастиана Бергмана. Тогда, как и сейчас, было совершенно очевидно, насколько он наслаждается такими мгновениями.

— Он стремится учить нас. Образовывать. Заставить нас посмотреть на мир его глазами, поскольку он узрел ложь. Он чуть-чуть лучше всех остальных.

Он быстрым шагом подошел к столу и поднял вчерашний номер газеты «Экспрессен».

— Посмотрите на интервью, которое взял у него Вебер. Каждый раз, когда тот высказывался немного критически или выражал сомнение, Катон чувствовал необходимость доказывать ему обратное. Обстоятельно. Ставить его на место. Этот человек хочет не просто учить и разоблачать, а делать это неопровержимо.

— И чем нам это поможет? — Торкель почувствовал необходимость прервать монолог.

— Представьте, если кто-нибудь скажет ему, что он ошибается. Он не лучше и не умнее нас. Он даже не умнее своих жертв. Он привлекает внимание потому, что убивает, но убивать может любой дурак.

В комнате опять воцарилось молчание, пока все переваривали услышанное и обдумывали, что это, собственно, означает.

— Ты собираешься его атаковать, — тихо заключила Урсула.

— «Атаковать» — неправильное слово, — ответил Себастиан, по-прежнему на взводе. — Спровоцировать. Вывести его из равновесия. Взять известность, которую он получил, и направить ее против него. — Он опять умолк. Посмотрел на членов команды. — Догнать и перегнать.

Если у кого-то возникли возражения или лучшее предложение, то никто их не высказал, поэтому он обратился к Торкелю:

— Разве Вебер не задолжал тебе услугу?

— Вы хотите дать эксклюзивное интервью?

Они опять оказались в красивом помещении с газетными вырезками. Леннарт Чельман сидел в том же кресле, что в прошлый раз, и смотрел на Себастиана с удивлением.

— Да, — ответил Себастиан.

— В чем цель? — продолжил главный редактор, и по его тону слышалось, что первоначальное удивление уступило место некоторой подозрительности.

— Ваша цель, наверное, в том, чтобы продавать газеты, наша, наверное, кое в чем другом, — загадочно ответил Себастиан.

— Мы посчитали, что в интересах общественности будет узнать, как мы смотрим на преступника, — вставил Торкель. Он не забыл их прошлой встречи. — Ведь в вашей газете должны получать место разные голоса? Или я неправильно понял вашу журналистскую задачу?

Главный редактор посмотрел на него с раздражением. Он, несомненно, узнал собственные аргументы, и ему не понравилось, что их используют против него.

— Мы считаем, что вы у нас в долгу, — закончил Торкель.

— Это не совсем правильный подход, — усмехнулся Чельман. — Конечно, мы с удовольствием возьмем интервью. Я только хочу знать его цель. Мы не намерены позволять себя использовать, — упрямо сказал он.

Себастиан посмотрел на него. Он начал злиться на сидящего перед ними альфа-самца. Торкель наклонился вперед, настроение у него испортилась еще только при мысли о новой встрече с Чельманом.

— Либо вы возьмете интервью, либо мы пойдем дальше. Мы пришли сюда потому, что я подумал, что будет наиболее уместным, если его возьмете вы. Но, возможно, я ошибся, — язвительно проговорил он.

Главный редактор оцепенел, не очень сильно, но достаточно для того, чтобы они оба уловили его инстинктивное беспокойство. Вот оно — одно из преимуществ жесткой конкуренции. Если откажешься, за эту возможность ухватится кто-нибудь другой — при условии, что у человека имеется что-то для продажи, а у Торкеля имелось. Он знал это, и Чельман тоже. Следовательно, уравнение получалось довольно простым. В одном углу ринга — большое количество розничных номеров и просмотров в Интернете. В другом — нечто, пожалуй, наиболее удачно описываемое как безупречная репутация; возможно, достоинство. Выбор был уже сделан, хотя Чельман еще несколько секунд как будто бы молча размышлял, прежде чем встать.

— Пойду, приведу Вебера, и вы сможете договориться, — спокойным голосом сказал он и медленным шагом, с прямой спиной, направился к двери. Казалось, даже терпя поражение, он чувствовал необходимость демонстрировать, что решает здесь он.

— Не знаю, нравится ли мне на самом деле эта идея, — произнес Торкель, когда дверь закрылась и они остались вдвоем.

— Нам надо что-то предпринять. Что-то неожиданное, — уверенно ответил Себастиан. — Я действительно думаю, что это выведет его из равновесия. Тогда шанс, что он совершит ошибку, увеличится, ты же знаешь.

Себастиан казался совершенно уверенным в том, что лучше этого они ничего предпринять не могут, но он всегда проявлял энтузиазм в отношении собственных идей. Торкель по-прежнему не был убежден.

— Подумай, а если мы его всерьез разозлим? — Он посмотрел на Себастиана с беспокойством. — Что произойдет тогда?

— Не знаю, — честно ответил Себастиан. — Можно надеяться, что он как раз и совершит ошибку.

— А если нет?

Себастиан вздохнул и повернулся к нему.

— Мы оба знаем, что он продолжит убивать. Что бы мы ни делали. Но мы должны как-то ответить.

Торкель не ответил. Он всматривался в Себастиана. Сказать «нет» было бы просто, имеются как рациональные, так и эмоциональные причины. В то же время что-то в этой мысли его все-таки привлекало. Преступнику пока было слишком легко, он настолько их опережал, что ему никогда не требовалось оглядываться через плечо. Он никогда не встречал сопротивления. Если Себастиан что-нибудь хорошо умеет, так это оказывать сопротивление и выводить людей из душевного равновесия.

— Ладно, давай. Но не заходи слишком далеко, — предупредил он, и его в ту же секунду осенило, что об этом, вероятно, следовало заранее проинформировать Розмари. Возможно, даже получить разрешение. Самое время. Дверь открылась, и в комнату вошел Вебер вместе с главным редактором и молодым парнем, державшим в руке простую камеру на штативе. Вебер посмотрел на Торкеля слегка извиняющимся взглядом.

— Здравствуйте, мне сказали, что вы хотите со мной поговорить.

— Себастиан хочет, — сухо ответил Торкель. Большего дружелюбия он проявлять не намеревался. В его мире Вебер по-прежнему сидел на скамье штрафников.

— Думаю, мы пустим это и в печать, и на сайт, — сообщил главный редактор, указывая на парня с камерой. — Будет чудовищно много просмотров, — не в силах сдержать широкой улыбки, продолжил он. Было очевидно, что розничные номера и просмотры отправили репутацию и достоинство в нокаут.

Домой Себастиан вернулся усталым. Интервью прошло хорошо, но неделя выдалась интенсивной, и разговор с Вебером отнял у него последние силы. Он воодушевился, был мощным и шумным. Чувствовал себя в своей стихии.