Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— В чем дело?

— Я видел твое интервью, ты считаешь, что этот Убийца-застекольщик — идиот.

— Да.

— Тогда почему ты хочешь написать о нем книгу?

— Я писал о Хинде не потому, что он мне нравился или я был с ним согласен. — Себастиан сделал несколько шагов обратно. — Он был интересен мне, читателям. Человек, совершивший это, еще более интересен. Хинде был обычным психопатом, нарушения эмпатии, насилие в детстве и тому подобное, ну, ты знаешь. А этот человек хочет сказать что-то важное. Поднять важный вопрос.

Он увидел, как Лагергрен согласно кивнул. Наживка определенно манит. Он подбирается все ближе и ближе. Пора опять отдернуть. Подальше. Чтобы она исчезла из поля зрения. Чтобы ему пришлось сделать усилие, чтобы вновь увидеть ее. Усилие в форме признания.

— Хотя не знаю… чем больше я об этом думаю, тем… — Себастиан остановился, не закончив предложение, словно ему что-то пришло в голову. Будто его внезапно осенило.

— Тем что? Что дальше?

Себастиан сильно наморщил лоб, вздохнул и слегка покачал головой, будто бы разочаровавшись в собственных мыслях.

— Этого, пожалуй, не хватит.

— Чего не хватит?

Беспокойство в голосе. Отлично.

— Некий манифест и горстка убитых. — Себастиан обратился к Лагергрену так, словно тот был равноправным участником дискуссии, чье мнение Себастиана интересовало. — Мир изменился, ведь так? Хинде убил четверых, двадцать лет назад это было много, а сейчас…

Новое покачивание головой, оставлявшее возможность для разного толкования.

— Да и манифест сочинить может любой, — продолжил Себастиан. — Интернет кишит ими. Я хочу сказать, посмотри на Брейвика [135] Андерс Беринг Брейвик — норвежский националист, организатор и исполнитель теракта в центре Осло и нападения на молодежный лагерь 22 июля 2011 года. В результате его терактов погибло 77 человек и 151 получил ранения. , много ли о нем слышно? Насколько он сегодня интересен? А тот, кто совершил это, даже близко к нему не приближается.

— Пока что.

Два слова. Первая трещина в фасаде. Первый настоящий захват наживки. Как продолжить, не потеряв его? Понадеяться, что он захватит крепче, или атаковать его с другой стороны?

— Ты думаешь, он опять убьет?

Себастиан увидел, что Лагергрен сообразил, что́ именно он только что признал своими двумя словами.

— Откуда мне знать? — Агрессивно. Сердито. Словно чтобы компенсировать свою ошибку силой и громкостью. Себастиан решил атаковать с другой стороны.

— Так же было и с Эббой Юханссон и той стипендией в МТИ? Просто вырвалось. Спонтанно. Это твоя ахиллесова пята? Ты иногда позволяешь эмоциям управлять ртом?

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Так мы тебя и нашли.

Себастиан обошел вокруг стола, оказался позади Лагергрена. Он видел, как тот борется с желанием повернуться и проследить за ним взглядом. Себастиан подошел близко, наклонился, понизил голос, зашептал сантиметрах в десяти от уха.

— Ты сдался. Сам пришел.

Молчание.

— Ты сидишь здесь.

Молчание.

— Ты должен был рассчитывать на возможность не выйти отсюда.

Молчание.

— Но ты знаешь, что последует что-то еще.

Лагергрен не смог больше сдерживаться. Он резко обернулся.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Заткнись, ты точно знаешь, о чем я говорю. — Лагергрен не сводил с него глаз. Тяжело задышал. Словно мог в любое мгновение вскочить и ударить Себастиана. Себастиан ни на секунду не отводил взгляда. Пристально смотрел ему в глаза. Мужчина на стуле тяжело дышал. Потом быстро развернулся обратно и устремил взгляд прямо перед собой. Себастиан продолжал тем же тихим, уверенным голосом.

— Значит, это уже подготовлено.

Молчание.

— Это бомба? Ты намерен опять что-нибудь взорвать?

Молчание. Себастиан выпрямился и начал снова расхаживать по комнате. Стал излагать текст так, будто говорил скорее самому себе.

— Ты не хвастаешься тем, какой ты умный, что сумел обмануть нас, что у нас нет никаких шансов, потому… — Он остановился, бросил на Лагергрена торжествующий взгляд и теперь даже не пытался сдержать улыбки. — Потому что теперь, когда мы знаем, мы можем по-прежнему остановить это.

— Нет, не можете.

— Нет, можем.

По-прежнему улыбаясь, он прошел последние шаги до двери. Он не сомневался в том, что Торкель покинул соседнюю комнату, как только Себастиан установил, что последует что-то еще. Где и когда — работа других. Свою Себастиан сделал. Или не полностью… Он остановился на полпути в коридор.

— Возьми свои проклятые вопросы для викторины и забальзамируй их. Вот… — Он постучал себя пальцем по виску. — Вот настоящий ум.

С этим он вышел, захлопнув за собой дверь.

Они почти висели над ним. Себастиан с одной стороны. Торкель с другой.

— Ну как? Ты что-нибудь находишь? — поинтересовался Торкель, сумев придать тону требовательность и разочарование одновременно.

— От того, что вы тут стоите, быстрее не будет, — сердито сказал Билли и бросил на них взгляд через плечо.

Себастиан с Торкелем продолжали стоять.

— Серьезно, пойдите выпейте кофе или еще чего-нибудь, я крикну, когда разберусь.

Торкель грустно вздохнул, но отступил на шаг.

— Ладно, пойдем, пусть Билли спокойно работает, — сказал он Себастиану, и они пошли.

Билли взглянул им вслед. Он их понимал. Понимал их нетерпение и рвение. Лагергрен прекратил говорить, а у них не было ничего, что могло бы помочь им узнать, что он спланировал.

Кроме, возможно, его компьютера.

Проблема заключалась только в том, что Лагергрен очень методично стирал историю поиска в браузере, и Билли приходилось пытаться воссоздать ее из кэша жесткого диска.

Это требовало времени. Времени, которого, по убеждению Себастиана, у них не было.

Торкель и Себастиан вошли в комнату для ланча. Торкель подошел к холодильнику, открыл его и остался стоять перед открытой дверцей.

— Хочешь чего-нибудь? — спросил он Себастиана.

— Нет.

— Я тоже, — проговорил Торкель и закрыл дверцу. Он принялся ходить взад и вперед перед мойкой, слишком взволнованный, чтобы сесть. Периодически он бросал взгляд на Себастиана, опустившегося на один из стульев возле двери.

— Что ты сделал? — спросил он под конец.

— Что я сделал когда?

— Чтобы настолько взбесить Ванью?

Себастиан посмотрел на него с некоторым удивлением. Он не знает? Выставил его, не зная, что он сделал?

— Она не сказала?

— Нет.

— Значит, наверное, не хотела, чтобы ты узнал.

Разбираться дальше Торкель не стал. Не так уж это важно. Он снова принялся ходить.

— Что ты думаешь, он спланировал? Лагергрен.

— К сожалению, нечто крупное.

— Насколько крупное?

— Настолько крупное, что он хочет благодаря этому прославиться. Поэтому он и пришел сюда.