Влада Ольховская - Красный кардинал

— Что дальше, Ян Михайлович? — поинтересовался Косаков. — Ждем подкрепления?

Раз болтает, значит, хочет звуком своего голоса отвлечь Яна от другого шума. Ян прикинул, как бы он сам попытался от служебного помещения добраться до этой колонны, выглянул на другую сторону — и вовремя.

К нему двигались сразу двое, быстро, бесшумно, стремительно сокращая расстояние. Это был рискованный шаг со стороны Косакова: послать двоих, остаться без прикрытия. Но, похоже, господину адвокату не чужда игра в покер и рисковать он умеет.

У Яна не осталось времени на задержание по всем правилам. Да и знал он, что не будет никакого задержания — только время зря потратит. Поэтому он выстрелил сразу — два раза подряд, потом, после паузы, третий. Ему показалось, что со стороны лестницы тоже донесся звук выстрелов, но он не имел права отвлекаться на это.

В одного из нападавших он попал, второму удалось уклониться, воспользоваться темнотой. Теперь их с Яном ничто не закрывало друг от друга, и все решали скорость и меткость.

«Как гребаный ковбойский поединок», — раздраженно подумал Ян.

Он подозревал, что у людей, отправлявшихся на миссию по захвату, должны быть с собой бронежилеты, и не хотел рисковать. Стреляя, он надеялся попасть в голову, и угрызения совести его не мучали. Он слишком хорошо помнил, что произошло с Виталием Ворониным и могло произойти с Тоней.

Пуля противника попала в колонну рядом с ним, выбила несколько острых бетонных осколков, один даже задел Яна — но это ничего не значило. Так, мелочь по сравнению с тем, что случилось бы, если бы пуля пролетела на двадцать сантиметров левее.

А вот его противнику не повезло. Когда Ян в следующий раз посмотрел в его сторону после выстрела, он лежал на полу и не шевелился.

У Яна не было времени проверять, что с ним, он почувствовал резкий удар в плечо. Кому-то показалось бы, что нападавший ошибся: зачем бить в плечо, если можно выстрелить или ударить в голову? Однако Косаков прекрасно знал, что делает. Он ударил так, чтобы Ян выронил пистолет, его движение было умелым, наверняка отработанным. Только после этого Ян почувствовал удар под колени, поваливший его на пол.

Он поспешно обернулся и увидел то, что и ожидал увидеть: адвоката, направляющего на него пистолет. Косаков оставался спокоен, словно то, что здесь произошло, вообще его не касалось.

Ян прекрасно знал, почему его оставили в живых. Убить его проще только на первый взгляд, от живого заложника толку больше! Девочка все еще у Александры, и неизвестно, поймали ли их. Да и полиция прибудет с минуты на минуту, адвокату нужно было хоть какое-то прикрытие.

И Ян таким прикрытием быть не хотел. Страха он не чувствовал, только гнев — обжигающий, ломающий все на своем пути. Он думал о том, чтобы броситься вперед, спровоцировать выстрел, пережить его или умереть, но не позволить использовать себя.

Он сдержался, однако не потому, что боялся чего-то. Он просто не был уверен, в каком положении сейчас Александра. Справится ли она одна, если его не станет?

— Вы ведь даже не представляете, во что влезли, правда? — поинтересовался Косаков. Его сочувствие было таким убедительным, что ему невольно хотелось поверить. Адвокат он, видимо, неплохой!

— Представляю лучше, чем тебе кажется.

— Не нужно хамить тому, кто может пристрелить вас, как собаку, Ян Михайлович. Поэтому, прошу вас, поднимайтесь на ноги и давайте поищем вашу сестрицу.

Выстрелы со стороны лестницы больше не звучали.

— Значит, все остальные ее не нашли? — усмехнулся Ян. — И вы надеетесь, что ко мне она выйдет?

— Время! — поторопил его Косаков. — Если страх не дает вам подняться на ноги, позовите ее. Думаю, она будет рада к вам присоединиться.

Адвокат не забывал ни о чем. Он остановился у колонны так, чтобы она прикрывала его с одной стороны. Сзади горел яркий свет, вряд ли Александре удалось бы подкрасться к нему. А с другой стороны, открытой, только тьма, там нет лестниц, сестре придется сделать большой крюк, чтобы попасть туда, она просто не успеет.

Она и не должна успевать! Ее задача — выбраться и вместе с девочкой дождаться помощи.

— Что-то мне не хочется подниматься, многовато беготни для одного дня, — отозвался Ян.

— Вы, видимо, переоцениваете свою значимость. Так позвольте…

Ян так и не узнал, на что именно у него якобы просили позволения, потому что дальше произошло то, к чему не готовились ни Косаков, ни полицейский.

Человек к нему не подкрался бы. Адвокат был умен и осторожен, он учел все — или почти все. Да что там говорить, даже Ян успел позабыть, что приехал сюда не только с Александрой! Ему просто казалось, что это не важно, что пес уже сыграл свою роль…

А Гайя выскользнул из темноты, беззвучный, нечеловечески быстрый и сильный. Никто бы не сумел вот так подкрасться к Косакову, даже самый опытный боец на такое не способен! Но хищник смог, потому что перед ними был не домашний пес и даже не обычная служебная собака. Может быть, теперь Гайя и подчинялся человеку. Однако чувствовалось, что его глаза помнят бескрайние равнины Австралии, что когда-то он был хозяином в местах, которые Ян и Дмитрий Косаков даже представить не могли. Потом с ним что-то случилось, его тело утратило былую скорость, он начал хромать и был вынужден навсегда покинуть свою охотничью территорию.

Однако эта хромота сдерживала его в поединках с существами, равными ему по силе. Косаков таким не был.

Пес выскользнул из темноты, мощные челюсти сомкнулись на вытянутой вперед руке с пистолетом. Чувствовалось, что цель свою Гайя выбрал не случайно. Хозяйка обучала его, и умный зверь прекрасно знал, что такое оружие. Под налетевшим на него весом Косаков не удержался на ногах, и оба они оказались на полу.

Адвокат закричал и попытался вырваться, он изо всех сил старался дотянуться до пистолета — своего или принадлежавшего Яну. Но Гайя свое дело знал. Он придавил человека к полу и резко мотнул в сторону головой. Раздался тошнотворный треск, и крик Косакова перешел в протяжный вой.

Гайя сломал ему руку, и Ян не отказался бы узнать, обучили этому пса или он сам догадался, что нужно делать.

В следующую секунду полицейский уже был на ногах. Ян поспешил убрать от Косакова оба пистолета, пока тот не дотянулся до них здоровой рукой. Гайя не обращал на него внимания. Он отпустил сломанную руку, утратив к ней всякий интерес. Теперь его окровавленные клыки застыли над тонкой шеей адвоката, неестественно белой в полусвете.

За все это время Гайя не издал ни звука. Он не лаял, не выл и не рычал. Он охотился с хладнокровием, на которое, как раньше казалось Яну, способен только человек. Но от этого жертве, оказавшейся в его власти, становилось только страшнее.