Мария Тович - Сова плавает баттерфляем

– Отмени заказ.

– Какой? – не сразу понимаю я.

– Мне не нужна дешёвая ручка с гравировкой.

Я застываю в недоумении. Откуда он знает? Через три недели у Стаса будет день рождения. Я продала старые Тёмины сапожки на Авито и на эти деньги хотела сделать мужу сюрприз – ручку с инициалами. Не шикарный подарок, но зато памятный.

– Перезвони гравировщику, откажись. Нечего деньги на ветер бросать. Лучше так отдай. Никогда нормального ничего не дарила. И в этот раз отличиться не получится.

Я не могу произнести ни слова. Вчера я звонила мастеру, чтобы уточнить, когда будет готов заказ. Значит…

Стас раздражённо бросает:

– Да, приходится контролировать тебя. А то наберёшь ещё кредитов, а мне их потом выплачивать.

Позже горькое осознание того, что я «под колпаком», трансформировалось в мягкое «под присмотром», а с ним проснулось знакомое чувство вины: до чего я тупая и несамостоятельная, что мужу приходится слушать мои разговоры, чтобы я не наделала глупостей. И вправду, могла бы посоветоваться, что ему надо в подарок.

Но это было уже на четвёртом году после свадьбы.

А тогда, до замужества, телефон показался невероятно дорогим и обязывающим подарком, которому я была безумно рада.

С друзьями я стала встречаться только вместе с ним.

– Ты где? – звонит Стас.

– Мы идем с бывшими одногруппниками в кино.

– С кем?

– Ну, ты их не знаешь.

– Там парни и ты?

– Нет, почему? Девчонки и мальчишки.

– На какой сеанс? Какой фильм?

– «Исчезнувшая». Говорят, неплохой.

Он появляется в кинотеатре через пятнадцать минут. Ловит меня у входа в зал, я представляю его друзьям. Стас крепко жмёт руки нашим мальчикам. Рядом с ним они совсем юнцы. Я смущаюсь его импульсивного поступка и одновременно гордо поглядываю на девчонок, которые нервно смеются, рассматривая моего взрослого бойфренда.

После жалуюсь Галке:

– Представляешь, примчался и с нами пошёл в кино. Парни офигели.

– Видишь, как он тебя любит.

– Не знаю. Как-то это странно. Я же с ребятами хотела пообщаться.

– Ну, ты и коза. У тебя такой мужик заботливый. Надышаться на тебя не может. А ты – «с ребятами пообщаться», – она изображает меня, смешно выпятив нижнюю губу.

Стас проводит со мной всё моё свободное время. И меня реже начинают приглашать в нашу студенческую компанию, ведь я приду со Стасом, а им это ни к чему.

Я видела, как парни зажимаются, когда он появляется.

– Альфа-самцы у всех соперников вызывают трепет, – ухмыляясь, поясняет Стас.

Предложение Стас делает, как в американских мелодрамах. Приходит в клуб, где я пою, и в перерыве между песнями становится на одно колено. Под всеобщие одобрительные крики я соглашаюсь и падаю в его объятия.

– Ты должна поменять работу.

– Почему?

– Несерьёзно это…

– Ты считаешь, что быть фотографом несерьёзно?

– Ну, ты сама понимаешь, это не профессия.

– Я люблю своё дело. Мне кажется, у меня получается.

– Если бы у тебя получалось, ты была бы нарасхват. Но пока очередей не наблюдается.

– У меня есть клиенты.

– Ну, ты не Энни Лейбовиц [12] Энни Лейбовиц – американский фотограф. Специализируется на портретах знаменитостей. Один из самых востребованных фотографов в мире. .

– Всему своё время. Я пока учусь, – самоуверенно щурюсь я.

– Так можно до старости учиться.

– Людям нравятся мои фото. Никто не жаловался.

Он смотрит на меня, как на криво расписанную матрёшку в ларьке хендмейда. Со смесью превосходства и снисходительности.

– Смотри, старость придёт куда раньше, чем ты думаешь. Станешь бабушкой, которая бегает с «Кэноном» под мышкой.

– Когда я буду бабушкой, ты вообще уже рассыплешься, – смеюсь я.

– Не знаю, не знаю. Женщины стареют быстрее. А мужики и в семьдесят детей делают.

– Я тебе в семьдесят детей рожать не собираюсь.

– Так я помоложе кого-нибудь найду.

Я принимаю его слова за шутку и прыскаю от смеха. Ведь нельзя же всерьёз это предположить. Но он не смеётся, смотрит в потолок. Весь такой геометричный, выверенный. Рот – прямая линия, нос – прямая линия. Красив, природа-матушка постаралась.

Всю неделю Стас с завидной настойчивостью напоминает, что моя работа – трата времени, бесполезное занятие.

– У тебя диплом университета. Шла бы в компанию какую-нибудь. Упустишь время, потом никуда не возьмут, диплом можно будет выбросить.

Дальше слов дело не шло, но он твердил одно, не меняя интонации, как бы зомбируя: меняй работу, ищи престижное и денежное место.

Однажды клиентка попросила переделать фотографии. Она посмотрела исходники (сотни раз я зарекалась не посылать их клиентам) и написала в сообщении, что нос у неё не такой большой, и попросила уменьшить, а ещё поднять грудь, сделать попу более выразительной. Обычные просьбы. Но Стас крутился рядом, прочитал переписку и прицепился:

– Видишь, тебя уже просят переделать фотки.

– Бывает. Ничего страшного, просто женщина желает выглядеть немного лучше, чем она есть на самом деле.

– Ей не понравилось, как ты её снимала. Плохие ракурсы, обработка не на высоте.

– Нормальные фото. Тем более она не ругалась, просто написала свои пожелания. Это вообще ещё не окончательный вариант, – оправдываюсь я.

– Тебя попросили переделать, – чётко, по слогам повторяет Стас. – Если бы ты так не любезничала с теми, кого снимаешь, они бы жёстче с тобой разговаривали. И говорили бы прямо, что ты хреново снимаешь.

Я ищу отговорки: клиенты бывают капризные, день на день не приходится, глаз замылился.

Смотрю придирчивее на свои работы. Да, тут как-то криво, там размазано. Листаю кадры. И выбрать-то нечего! Наверное, он прав. С чего я решила, что у меня есть художественный вкус? Возможно, мне и вправду попадались очень вежливые, тактичные люди, которые не хотели меня обидеть.

Утро воскресенья я провожу на сайтах вакансий.

– Смотри, представительство «Метро Кэш энд Керри» ищет специалиста по разработке программного обеспечения.

– А ты это сумеешь? – он недоверчиво разглядывает монитор. – Хотя зарплата приличная, стоит попробовать.

Перед собеседованием Стас хлопает меня по плечу. Рука тяжёлая. Ощущается как удар. Но я слишком нервничаю из-за предстоящего разговора, чтобы отреагировать.

– Не переживай, если не пройдёшь. О поражениях надо забывать в тот же день. Скорее всего, у них уже есть кто-то на примете. Такие конкурсы делают для проформы. Да и вон, видела, сколько желающих?

В узкий коридор набилось человек пятнадцать. И это только сегодня.

– Удачи. Она тебе понадобится, – хмыкает Стас и уходит.

Домой возвращаюсь вечером. На лице улыбка во все двадцать восемь зубов. Прохожие оборачиваются – наверное, видок у меня странный.