Ханс Русенфельдт - Провал [litres]

– Что ты хотела? – поинтересовался Юнатан, когда он тоже сел.

– Я думала о твоих словах, – начала она.

– О’кей…

– О том, что ты, возможно, просто человек, в котором я нуждаюсь сейчас. Что на самом деле я, возможно, не хочу быть с тобой.

– Да.

Она ошибается или Юнатан начал ощущать некоторую неловкость? Она опять задумалась над тем, насколько умно было приходить сюда, но теперь уже поздно. Лучше уж сказать то, зачем она пришла, и, по крайней мере, узнать.

– Помнишь, я сказала, что моим отцом оказался Себастиан и… – Она запнулась. Плюнь на предысторию. Сосредоточься на главном. Упрости. Она сделала глубокий вдох и посмотрела на него открытым взглядом.

– Мне необходимо прочь от всего этого. Прочь от всех. Наверное, от полиции тоже. Раньше у меня были только семья и работа, поэтому мне нужно нечто новое, нечто, на чем я смогу строить какую-то основу, фундамент…

Ей подумалось, что если раньше он ощущал неловкость, то теперь выглядит скорее испуганным. Конечно, громкие слова. Бывшая девушка является на работу и говорит о фундаменте, на котором можно строить. Естественно, она перегнула палку. Но опять-таки уже поздно.

– Я хочу, чтобы это был ты, – закончила она, неотрывно глядя ему в глаза.

Юнатан откинулся на спинку стула и медленно выдохнул.

– Вау.

– Ты понимаешь, что я имею в виду? – уточнила Ванья в попытке сгладить самые громкие слова. – Я готова сделать это по-настоящему. Чтобы у нас все было по-настоящему.

На лице Юнатана было по-прежнему написано, мягко говоря, сомнение. Ванья почувствовала, как в груди все сжалось. Ничего не выйдет. Он откажется. Опять. Нападение – лучшая оборона.

– Что, ты не хочешь?

– Да нет…

– Ты мне не веришь?

– Да нет…

– Тогда в чем же дело?

Он ответил молчанием. Ванья заметила, что переместилась на край стула. В напряжении. Готовая бежать. К нему или прочь.

– Это сложно, – под конец произнес он, наклоняясь над письменным столом, ближе к ней. – Я должен сказать об этом Сусанне. Во второй раз. И я не намерен этого делать, если я не полностью уверен.

– Я сейчас уверена, – выпалила Ванья. – Полностью уверена. Я не могу обещать, что мы будем вместе до пенсии. Но сейчас я тебе обещаю. Этого не достаточно?

Опять молчание. Она его понимала: такие вещи с ходу решить непросто, но она надеялась, что он все-таки сможет. Ради нее. Краткий кивок ответил ей раньше, чем он облек это в слова.

– Нет, достаточно.

Ванья обнаружила, что сидела затаив дыхание. Она выпустила воздух и встала. Осталась стоять. Что теперь? Что ей делать? Он решил это за нее, обойдя вокруг стола и поцеловав ее. Она ответила на поцелуй. Поняла, что соскучилась по его губам. Таким мягким. Целоваться с ним было приятно. Его язык проник к ней в рот, и он тут же крепче обхватил ее за спину. Она запустила руку ему в волосы и заметила, что задышала тяжелее, когда его рука скользнула к ее груди. Прервав поцелуй, она сильнее прижалась к нему и приложила щеку к его шее.

– Тебе обязательно продолжать работать? – прошептала она ему на ухо. Слова, казалось, разрушили чары. Она почувствовала, как Юнатан слегка отступил назад. Возможно, осознав, что обжимается в кабинете со стеклянной дверью с женщиной, не являющейся его нынешней подружкой.

– Хуже того, – сказал он, и она ощутила, как его рука, скользнув по ее талии и бедрам, отдалилась от ее тела. – Управление связи и телекоммуникаций сегодня вечером устраивает мероприятие, которое я должен подготовить, а потом на него пойти.

– Неужели Управление связи и телекоммуникаций победит секс со мной? – с наигранной обидой спросила она.

– К сожалению, ничего не поделаешь, – кивнул он. – Но пойдем со мной. Я должен остаться там на час, максимум на полтора. А потом… Можешь воспринимать это как прелюдию, – пошутил он.

– Мне хотелось, пока ты этого не сказал, – улыбнулась в ответ она.

– Тогда забудь это и просто приходи.

Ванья кивнула, сдержав импульс снова запустить руку в его потрясающие волосы. Но на это еще будет время.

– Где и когда?

– Конгресс-центр «Вотерфронт», в семь. Приходи сюда в четверть седьмого, и поедем туда вместе.

Он наклонился вперед и легонько поцеловал ее.

– Теперь я должен работать.

Новый поцелуй. Краткое «до встречи», и она ушла. С прекрасным ощущением. У нее получилось. Еще один фрагмент мозаики встал на место, и она уже видела перед собой ее.

Новую жизнь.

Себастиан за свою жизнь мало кого ненавидел.

Некоторых он не любил, на гораздо большее количество людей сердился, но с теми, кто настолько провоцировал его, что он начинал их ненавидеть, он просто-напросто прекращал общаться, вычеркивал их из своей жизни, чтобы не приходилось уделять время и энергию на активную нелюбовь к ним.

Но Давида Лагергрена он ненавидел. Ненавидел то, к чему тот вынудил его приобщиться.

Не хотел с ним больше встречаться.

Но он был вынужден. Лагергрен отказывался говорить с кем-либо другим, а отправить его в тюрьму можно было только при помощи допросов. По словам Торкеля, у них пока отсутствуют против него технические доказательства, хотя они побывали у него дома и забрали телефон и компьютеры, как из дома, так и с работы. Возможно, что-то появится, когда Билли с ними поработает, но пока только косвенные доказательства.

Поэтому ему пришлось переступить через личное нежелание и действовать профессионально.

– Ты готов?

Себастиан поднял взгляд. Торкель стоял в дверях комнаты для ланча. Себастиан посмотрел на нетронутую чашку кофе и кивнул. Насколько возможно, готов.

– Ванья здесь? – поинтересовался он тоном легкой беседы, когда, войдя в офисное помещение, стал оглядывать знакомую среду.

– Нет.

– Или она просто не хочет встречаться со мной?

– Ее здесь нет.

– Потому что здесь я?

Торкель не ответил, а просто продолжил идти на полшага впереди Себастиана в сторону коридора с допросными.

– Это ведь она велела тебе выгнать меня, разве нет? – проговорил Себастиан, когда они почти пришли, желая получить подтверждение тому, в чем уже, собственно, был уверен.

– Возьми, – Торкель протянул ему наушник-ракушку. – Я буду в соседней комнате и помогу тебе, если понадобятся сведения из расследования.

Себастиан взял маленькую вещицу и засунул в ухо.

– Удачи.

Торкель открыл дверь рядом с допросной и скрылся. Себастиан подошел к соседней, серовато-голубой двери.

За ней сидит Убийца-застекольщик. Давид Лагергрен.

Человек, сделавший его причастным к убийству.

Себастиан глубоко вдохнул. Выпустил воздух. Еще раз. Обрел контроль над эмоциями, открыл дверь с видом, который, он надеялся, будет восприниматься, как самоуверенная беззаботность, и вошел. Он коротко кивнул полицейскому, который незамедлительно покинул комнату. По пути Себастиан бросил взгляд на отражающую стеклянную поверхность, словно мог получить поддержку от взгляда Торкеля, подошел к столу, выдвинул стул и сел. Поднял взгляд. Сообразил, что до этого избегал смотреть на мужчину по другую сторону. Наверное, ошибка. Когда их взгляды встретились, ему пришлось бороться, чтобы контролировать дыхание.