Блейк Пирс - Мотив для испуга

– Судя по токсикологическим отчетам, нет, – пояснил он.

– Где-то должна быть лазейка, – влезла Эйвери. – Стефан утверждал, что Лаунбрук стремился преодолеть свой страх перед пауками. Также он намекнул, что занятия сексом в комнате с пауками могли быть шагом к этой цели. Также я узнала, что есть небольшое онлайн сообщество одержимых пауками. В общем, я задумалась… Если Лаунбрук решился поделиться своим секретом со Стефаном и прибегал к любым способам, чтобы перебороть это в себе, то, вполне вероятно, он мог сообщить это и другим. Может быть, он знал убийцу. Может они познакомились в Интернете, и встреча с пауками была не случайна? Может просто все вышло из-под контроля?

– Безусловно, это стоит рассмотреть, – согласился О’Мэлли.

– Да, но он получил сердечный приступ, – вставил Финли. – Всем же кажется, что станет гораздо легче, если встретиться со своими страхами лицом к лицу.

Блэк кивнула. Хорошее замечание. Тем не менее, идея по поводу преднамеренного окружения пауками, имела право на существование. Особенно, если учитывать слова Стефана по поводу того, как сильно Лаунбрук хотел перебороть себя.

– А что, если жертва сама это сделала? – предположила Келлэвей. – Что, если Альфред неспешно собирал их, чтобы преодолеть свой страх и произвести впечатление на Стефана Скотта?

– Возможно, – ответил О’Мэлли. – Финли, можешь привлечь кого-то для проверки? Кого-нибудь, кто прошерстит Интернет в поисках этих странных сообществ? Может удастся найти какую-то связь с Лаунбруком?

– Я привлеку пару человек, – кивнул Финли, вставая из-за стола.

– А я пока съезжу домой, – сказала Эйвери. – Хочу покопаться немного сама.

Она слегка кивнула Келлэвей в знак прощания и вышла из кабинета. Сделав всего около пяти шагов, Блэк была остановлена окликом Кортни.

– Детектив Блэк? – позвала та. – Могу я попросить Вас об одолжении?

– По поводу?

– Моя машина сломалась три дня назад. Сейчас я езжу на работу на автобусе и хотела бы попросить Вас подкинуть меня.

– Конечно, – ответила Эйвери, видя, насколько смутилась Келлэвей при этой просьбе. – И, послушай, – добавила она, немного поразмыслив, – выкинь все это официальное дерьмо из головы. Если мы собираемся и дальше работать над этим делом вместе, называй меня Эйвери.

Казалось, она сделала день Кортни. Та просто не могла сдержать улыбку. Блэк же спрятала свою усмешку, почувствовав себя немного проще хотя бы от того, что может доставлять людям радость.

– Кажется, я должна извиниться перед тобой, – произнесла Блэк. Подобные слова никогда не давались ей легко, особенно при общении с Роуз. Но, вспоминая свою жизнь в последние три месяца, она поняла, что пора было что-то менять.

– За что? – уточнила Келлэвей.

– За то, что психанула на тебя утром, когда ты спрашивала меня про Говарда Рэндалла.

Кортни ненадолго задумалась, глядя в пассажирское окно машины Эйвери. Извинения, казалось, удивили ее. Растерявшись, она, наконец, ответила:

– Тебе не за что извиняться. Я слишком увлеклась. В смысле… Не пойми меня неправильно. В Нью-Йорке я наслушалась разного дерьма, но подобная связь между Говардом Рэндаллом и твоими расследованиями буквально покорила меня.

– Я не стою этого, – добавила Эйвери. – Можешь поверить мне на слово.

– То, что я слышала о тебе, говорит об обратном. Меня слегка смутил тот факт, что все эти мачо так много болтают о тебе.

– Мачо? – переспросила Блэк, улыбаясь. – Например?

– Да большинство, – пожала плечами Кортни. – Я поняла. Все они устраивают шоу, пытаясь казаться более жесткими, чем есть на самом деле. Я молода и пока еще наивна. И они будут издеваться, подкидывая мне разное дерьмо.

– Не так уж и сильно, надеюсь. Это не самые тяжелые времена.

– О, нет. Я не об этом.

– Большинство мужчин в А1 – жалкие котята, – добавила Эйвери. – Тебе просто нужно утвердиться. И пока я не вижу в этом проблемы для тебя.

– Так и есть, – пояснила Келлэвей. – На самом деле, для меня гораздо более важно, что ты думаешь обо мне.

– Не выдумывай.

– Ну, ты была вынуждена таскать меня за собой уже в первый день, а я до сих пор даже не знаю реальных причин твоего ухода.

Эйвери посчитала этот способ узнать про ее последние месяцы жизни не лучшим. Но ей было все равно. На удивление, она даже готова была поделиться. Стоило поговорить с кем-то, помимо психотерапевта, особенно, если этот человек мало знал о твоей личной жизни.

– Я ушла потому, что, как мне казалось, все вокруг рухнуло, – объяснила она. – Мой бывший муж был убит человеком, которого я пыталась выследить… В это же время он охотился и за моей дочерью. Рамирес погиб, правда я не в курсе, что ты знаешь о нем, но…

– Вы же были вместе, так? – перебила Келлэвей.

– Да. И это было гораздо серьезнее, чем я считала. Я не понимала, сколько он значит для меня, пока Рамирес не оказался на грани жизни и смерти. У него было кольцо… Он собирался сделать мне предложение.

Келлэвей мрачно кивнула, вероятно, почувствовав, что открыла дверь, к которой пока была сама не готова.

– Ясно, – тихо произнесла она. – И как твоя дочь сейчас? По крайней мере, она осталась здесь, с тобой.

– Не поверишь, – неудачно попыталась рассмеяться Эйвери. – Но нет. Роуз отдалилась от меня сильнее, чем когда-либо. Она обвиняет меня в смерти своего отца. Утверждает, что моя карьера всю жизнь держала ее в опасности. И, черт возьми, она вполне может быть права.

Было странно обсуждать Роуз с Келлэвей. Девушка была всего на пять-шесть лет старше ее. Слишком уж похоже на разговор с самой дочерью.

– Что ж, если я не сильно тороплю события, то, что заставило тебя вернуться? – спросила Кортни.

Эйвери знала ответ. Он был достаточно прост, но сложно давался ей.

– Потому что это единственное, что имеет сейчас для меня хоть какой-то смысл, – пояснила она. – Я пыталась доказать себе, что не скучаю по работе, но это бред. Вот и все, что я знаю. И на самом деле, думаю, Рамирес сильно разочаровался бы во мне, не продолжи я свой путь.

Разговор оборвался. Эйвери в последний раз свернула по указанию Келлэвей, подъехав к симпатичному жилому комплексу, расположенному всего в двадцати минутах от участка. Келлэвей слегка замялась на выходе и задумчиво оглянулась на Блэк:

– Я понимаю, что это далеко не то же самое, – сказала она Эйвери, – но мои предки развелись, когда мне было двенадцать. Мой отец погиб в ДТП, когда мне было пятнадцать. Я ненавидела мать. Сказать по правде, я до сих пор не до конца простила ее. Но я исправляюсь, особенно сейчас, когда ей так плохо. Разговаривая с ней, я поняла, что она больше не закрыта. Поэтому то, что происходит с дочерью… Просто дай ей время. Она сама вернется.