Лана Прозак - Очищение

– Дело о серийном убийце.

– Серийники – дело не новое, но редкое у нас в городе, так что не бросайтесь столь громкими заявлениями.

– Что вы думаете о девушке, которую нашли с изрезанным лицом? Какие у вас предположения?

– Да, я смотрю, вы обладаете намного большей информацией, чем я ожидал. Откуда знаете? Дело новое.

– А вы как думаете?

– Я ничего не думаю… Точнее, я думаю, что какой-нибудь придурок захотел её изнасиловать и нечаянно убил, а всё остальное сделал, чтобы следствие запутать. Перечитал Виктора Гюго – и пошло-поехало.

– О, так, значит, хоть что-то вы знаете.

– Тон полегче! – Громов багровел.

– Вам того же советую. Хотите дело раскрыть или нет? – Ева знала, что Громов её недолюбливал, скорее, ненавидел. Она знала, что сейчас не время для саркастичных выпадов, но ничего не могла с собой поделать.

– А у тебя уже и решение имеется? Ой, я забыл, ты же у нас самая умная.

– Перейдём к делу, – Тайнова закипала, собственно, как и Громов, поэтому решила сменить тактику. – Я видела фотографии. Слышали о деле «Чёрный георгин»?

– Нет, – с неохотой ответил Громов, – а что там?

– То же самое, что и у вас. Один в один исходя из фотографий, которые я видела. А что поведало вскрытие?

– Так, давай ты сначала скажешь, с чего ты взяла, что это серия.

– Вот, – Ева достала из сумки папку с документами. – Нашли девушку, тринадцать ножевых ранений, распоротый живот, изнасилована после смерти, подробности в отчёте по аутопсии.

Громов некоторое время молчал, бегло перечитывая отчёт.

– М-д-а-а-а, – после чтения произнёс он. – Жестоко, но почерк абсолютно разный. Где взаимосвязь?

– Точно такое же убийство произошло в восемьдесят седьмом году в Америке, а сейчас у вас дело, которое произошло в сорок седьмом году, также в Америке. Я думаю, что у нас подражатель.

Подполковник задумался, он долго смотрел в одну точку, почёсывая второй подбородок, а потом резко произнёс:

– Глупости. Почерки разные, подумаешь, совпадение. Я, конечно, сегодня посмотрю, что там за чёрный… Как его там?

– Георгин, – подсказала Тайнова.

– Я проверю, совпадает или нет почерк. Если да, будем думать, может, с комитетом свяжемся, людей тогда пусть нам дают, а пока всё. Иди, расследуй убийство своё. Я позвоню.

– Хорошо. Только не затягивайте. Лучше быть вместе и делиться информацией, чем идти по ложному следу. За «глухарей» нас особо по голове не гладят.

– Ой, иди уже отсюда, Тайнова. Умная тут самая нашлась. Без тебя умеем работать! И дверь за собой закрой!

Ева захлопнула дверь. Она чувствовала, что в этой схватке победа была на её стороне.

Девушка бежала к машине под непрекращающийся дождь, который колючими каплями хлестал по щекам. Она слышала, как в кармане плаща трезвонил телефон, но доставать его на улице, со всех сторон обдуваемой ветром и обжигающим лицо ливнем, ей не хотелось. Она запрыгнула в машину и ответила на вызов:

– Да, Левин, что у тебя?

– Ты знаешь, сколько зарегистрированных прихожан в этой церкви? – возмущённый голос Левина послышался на том конце трубки.

– Нет.

– Триста шестьдесят четыре человека. И это только зарегистрированных! Священник сказал, что зайти может любой, и таких вот ходоков в десятки раз больше. Как ты планируешь опросить триста шестьдесят три человека за минусом той бабушки?

– Никак не планирую. А тараканчики, что живут у тебя в голове, не потеребили отдел твоего мозга, отвечающий за сообразительность, и ты, случайно, не спросил: «А есть среди всех этих зарегистрированных хоть один человек, вызывающий подозрения?» Спросил?

– Так! Ты сказала взять список, кстати, мне его не дали, об этом я не спрашивал. Ты сказала спросить?

– Твою мать, Левин! Но ты же лейтенант Левин, оперуполномоченный убойного отдела Фрунзенского района, у тебя должен же быть мозг!

– Попрошу без оскорблений!

– Возвращайся! – не успокаивалась Ева.

– Завтра вернусь. Я уехал далеко, – всё больше раздражая Тайнову, заявил Левин.

– Сейчас же! – рявкнула Ева. – Хочешь, попрошу, чтобы тебе это ещё кто-нибудь сказал?

– Ладно. Возвращаюсь. Расспрошу подробнее.

Ева сбросила телефонный звонок, не давая договорить Левину.

Она понимала, что сроки поджимают и ей во что бы то ни стало нужно выяснить личность жертвы. Но сейчас Тайнова находилась в тупике: по отпечаткам совпадений нет, а значит, не было приводов в полицию; родственники так и не объявились, заявлений о пропаже похожей девочки тоже никто не подавал. А это была жизненно важная информация. Связать два этих дела по почерку преступления не получится, оставалось связать их по личностям жертв: возможно, они были знакомы, возможно, у них были общие друзья или они учились в одной школе. У них должно было быть что-то общее.

За этими размышлениями Тайнова не заметила, как подъехала к работе, как вошла в здание и уже бежала по направлению к кабинету.

– Ева Александровна!

Тайнова обернулась.

– Да?

– Вам только что принесли, – Татьяна протянула Еве конверт. – Сказали передать лично в руки.

– Спасибо, – девушка приняла из рук помощницы конверт и зашла в кабинет.

Тяжёлые чёрные облака с устрашающими раскатами грома медленно маршировали по небу, уничтожая на своём пути любую попытку солнечных лучей достигнуть земли. Свинцовое небо низвергало тонны дождя, словно стараясь смыть всё, что было ему чуждо. Серый день больше походил на вечные сумерки.

В полутьме кабинета Ева сидела за своим скромным столом, держа в руках то, что сейчас ей казалось «Святым Граалем». Всего несколько листков белой бумаги с напечатанными сухим текстом строками и фотографией. Эти несколько фраз заключали в себе ту самую желанную зацепку.

С фотографии на Тайнову смотрело юное грустное лицо белокурой девушки – её «Неизвестной». К этой цветной фотокарточке прилагалось досье:

«Иванова Олеся Константиновна. Шестнадцать лет. Родственников нет. Воспитанница детского дома № 26. Склонна к бродяжничеству. Общее количество побегов из детского дома – пять. Четыре раза возвращалась по собственному желанию. Приводов в полицию нет. В правонарушениях замечена не была.

Рост – 165 сантиметров. Вес – 55 килограммов. Глаза голубые. Волосы светло-русые. Худощавое телосложение. На правом плече родимое пятно».

Ева несколько раз прочитала текст письма, положила фотографию в прозрачный файл и обрезала его до размеров фотокарточки.

«Спасибо тебе, Астов. Значит, поднажал ты на своего знакомого. Теперь с этим можно работать».

Тайнова посмотрела на часы, маленькая стрелка которых неумолимо подползала к пятичасовой отметке. Она сделала глубокий вдох и такой же глубокий выдох, пытаясь понять, сколько времени ей потребуется, чтобы добраться до детского дома № 26. Девушка машинально потянулась к трубке сотового телефона, но тут же отбросила эту идею: звать на помощь некого, да и незачем. Тайнова всё равно никому не доверяла так, как себе, и ехать нужно было самой. Её затошнило – то ли от мысли, что снова придётся садиться за руль, то ли от температуры и слабости во всём теле. Голова безжалостно болела, кровь пульсировала в висках, а боль в горле начинала приносить всё больший дискомфорт.