Дэй Кин - Шаг к убийству

Теперь, полтора года спустя, между ними продолжались те же отношения.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он. — Я, кажется, сказал тебе, что мы должны изображать, будто совсем не знакомы.

Тамара пожала плечами.

— А кто вас видит? И мне стало так одиноко. Этот противный человек с сигарой дал мне что-то снотворное. Скажи: ты рад меня видеть?

— Ты же знаешь, что рад.

Как всегда, когда она была чем-то обеспокоена или возбуждена, ее легкий акцент становился заметнее.

— Тогда поцелуй меня.

Реннер легко поцеловал ее.

— Так-то лучше, намного лучше. — Тамара откинулась назад. — Я ничего не испортила, все сделала как надо, Курт?

— Нет, абсолютно ничего, — уверил Реннер. — Если не считать инцидента с машиной, ты ухитрилась сделать все так, как полагалось по сценарию.

— Я рада, — устало произнесла Тамара. Снотворное начало действовать. — Я сделала все так, как ты сказал. Ты просил, чтобы я оказалась здесь к полуночи. Поэтому, когда я узнала, что автобус уже ушел, то приняла предложение поехать с тем человеком.

Ее глаза закрылись, она не поднимала век и вся дрожала.

Реннер поцеловал ее.

— Не будем сейчас об этом… Я хочу, чтобы ты поспала.

Тамара открыла глаза и похлопала его по щеке.

— Нет, поразвлекай меня. Курт, я хочу поговорить с тобой. — Она подыскивала нужные слова на английском, чтобы выразить свои мысли. — Я хочу освободиться от всего, хочу выговориться.

— О’кей. Я слушаю тебя.

— Этот ужасный человек умер?

— Несомненно.

— Хорошо, я даже рада. — Ее торчащие груди заколыхались от негодования. — Он хотел, чтобы я ему кое-что сделала и сам хотел сделать кое-что со мной.

Реннер вытащил пробку из бутылки и выпил прямо из горлышка.

— Могу себе представить.

В некотором роде Тамара была непредсказуема. Редкое сочетание наивности и обывательской мудрости, необычной для ее возраста. Он никогда не мог предвидеть, как она поведет себя в той или иной ситуации, за исключением, конечно, секса. И это придавало девушке своеобразное очарование.

В ее голосе теперь ощущалось какое-то напряжение*и в то же время смущение, словно у восьмилетней девочки, пытающейся объяснить учителю, почему она опоздала в школу.

— Верь мне, Курт. Я никогда не изменяла тебе. Если бы я знала, что тебе придется рисковать жизнью, спасая меня… Этот старый дурак пришел в такое возбуждение, что не справился с управлением. — Она пыталась освободиться от воспоминаний. — Я сказала, чтобы он остановился у края дороги и я сделаю все, что он захочет.

— Понимаю.

— Дай мне, пожалуйста, сигарету.

Реннер прикурил себе и Тамаре, и она продолжала изливать душу с подрагивающей сигаретой в губах.

— Я чуть не умерла в той машине, пока ты не пришел. Мы упали на эти камни, и мои ноги повисли в пустоте, а юбка оказалась на голове. Представляешь, господь Бог смотрел на мою голую задницу! — Она подвинулась немного вбок и посмотрела вниз на пол тяжелым усталым взглядом.

— У тебя все на месте, — заверил он.

Сигарета мешала ей, и он вынул ее у нее изо рта, загасив окурок в пепельнице на столике. Тамара даже не заметила этого.

— Ты не пострадал, спасая меня, дорогой?

Всего несколько царапин, да растянутые мышцы на плече.

Тамара запустила пальцы в густые волосы у него на груди.

— Я так боялась за тебя. — Глаза ее совсем слипались. — И потом, когда ты оставил меня одну в той. комнате с шерифом, с тем человеком и девушкой… — Она наклонилась вперед и с подозрением в голосе спросила: — Ты уверен, что тот человек доктор?

Абсолютно.

Тамара пожала плечами.

— Тогда он, вероятно, гинеколог.

Реннер попытался растолковать ей:

— Доктор Фландерс является медицинским экспертом в округе МУриэтта. Он хотел проверить, не подвергалась ли ты насилию.

— Он в этом удостоверился, — вялым голосом пробормотала она.

Курту было неудобно сидеть на краю кровати, у него разболелась спина, поэтому он пододвинул подушку и лег на спину. Тамара не преминула этим воспользоваться.

— Я вижу, ты все еще любишь меня.

— Но сейчас этого не будет, — твердо произнес он.

— Почему же?

— Потому что я так хочу.

Тамара подобрала ноги, чтобы освободить ему побольше места, и принялась разглядывать его лицо.

— Ты чем-то. очень озабочен, не правда ли, дорогой?

— Да, это так.

— Это имеет отношение ко мне?

— Да.

— Тогда почему ты не скажешь об этом Тамаре? В чем дело? Почему ты поместил это объявление об эстрадной певице в газете? Почему я не могла просто приехать сюда и быть с тобой? Почему мы должны притворяться, что не знаем друг друга?

— Мы поговорим об этом утром.

— А почему не сейчас?

— Потому что теперь ты не способна думать. Сейчас я хочу, чтобы ты ушла в свою комнату, заперла дверь и легла спать.

Тамара снова пожала плечами.

— Ты настоящий мужчина.

На ее лице промелькнула хитрая улыбка. Она сначала отодвинулась от стены, а потом села на него верхом, вглядываясь ему в лицо.

— Но прежде всего я хочу пожелать тебе доброй ночи.

Ее рука оказалась где-то между их телами. Затем ее верхняя губка вздернулась, а торчащие грудки навалились на него, когда она добилась того, чего хотела. Послышался возглас радости.

— О, мой дорогой, мой дорогой!

Реннер дотронулся до ее закрытых глаз, до лица, шеи, до ритмически раскачивающихся грудей. Он не был готов к этому, но теперь радовался, что это случилось. Это продолжалось недолго. Они не удивились когда настал конец.

— О, мой дорогой, — повторила Тамара. Она со вздохом наклонилась вперед и прижалась к нему губами.

Реннер продолжал лежать неподвижно, стараясь сохранить ощущение легкого тела Тамары, связанного с ним, и ему не хотелось разрушать это единение, эту неразрывную спаянность

Она лежала неподвижно, — и он прошептал:

— Любимая…

Потом понял, что она его уже не слышит. Одновременно с их физической близостью действовало успокоительное лекарство. Графиня Тамара Дараний заснула.

Утро на заре было влажным, и наступило для Реннера слишком рано. Первые машины с репортерами прибыли незадолго до шести. К восьми они заняли все свободные номера. Повар в ресторане приготовил в одно утро завтраков больше, чем за два с половиной месяца с тех пор, как открылся «Эльдорадо».

По-видимому, Соурира был прав. Джон А. Барон оказался поистине сенсацией.

Дела в баре шли также хорошо, даже слишком. Особенно по части виски. На нем всегда делались приличные деньги. Ближе к десяти Реннер уселся в машину, отправляясь в Мишн-Бей закупить бифштексы, цыплят, креветок и других продуктов, которые, по расчетам повара, потребуются для обеденных и вечерних блюд. Он также должен был выполнить просьбу Тони и пригласить его кузена Мануэля Фреснильо, проводящего каникулы в Мишн-Бей в качестве помощника бармена.