Анатолий Силин - Перстень шаха

«Помоги и спаси нас, Господи», -- подумал я и шагнул вперед -- на автомат. Будь, что будет. Иду, а ноги точно одеревенели и стали ватными, по всему телу бьет холодная дрожь, на голове зашевелились волосы. Вновь услышал:

-- Еще шаг и стреляю!

Если честно, то никогда не было так страшно, как в этот момент. Но словно какая-то внутренняя сила меня подталкивала вперед.

-- Сказал -- стоять! Застрелю! -- вновь прокричал вояка. А я иду, как будто ничего не слышу. Хотя почувствовал в голосе незнакомца какую-то фальшь и растерянность. Да-да, именно растерянность и нерешительность. Это меня воодушевило. Отвечаю как можно спокойней:

-- Брось, браток, шутить! Опусти ствол...

Остается сделать всего лишь пять-шесть шагов. Четко различаю лицо «камуфляжника» и его безумно уставившиеся на меня глаза, а в них -- злость, страх, тупое безразличие. Мое сердце стучит так, что чуть из груди не выскакивает. Пальнет или нет?.. Последние шаги и... еще не забытым мной спортивным приемом я рывком выхватил автомат и, отбросив его в сторону, тут же скрутил незнакомцу руки. Подбежал на помощь гаишник, распрямился водитель. И только когда опасность миновала, до меня дошло, что автомат-то был не настоящий, а резиновый: макет, точь-в-точь разукрашенный под «калашникова».

Отпустив перепуганного водителя, мы с сотрудником ГАИ посадили задержанного в машину и повезли в отдел милиции. Дежурный Сигитов принял «стрелка» и произвел его досмотр. Да, автомат Калашникова был не настоящим, а талантливо исполненной подделкой. Позже я узнал, что подобные макеты боевого автомата продавались, и их можно было купить. Задержанным оказался воронежец, некто Комаров (фамилия изменена). Он бывший афганец, награжден орденом Красной Звезды. Во время боевых действий Комаров был контужен и на гражданке получал пенсию по инвалидности. Страдал психическим расстройством, лечится. После прохождения очередного курса лечения Комаров, со слов матери, какое-то время вел себя тихо и никого не беспокоил. Но когда болезнь начинала прогрессировать, он, прихватив с собой макет автомата и облачившись в камуфляжную форму, выходил по ночам «на войну». В общем, ночью бодрствовал, а днем отсыпался. У остановленных им водителей чаще просил мелкие деньги на пиво и курево и почти сразу же отпускал. Но иногда были и заскоки -- более жесткое обращение с водителями. Мать же о том, что сын шатается по ночным улицам и пугает людей, не знала. После этого случая Комарова вновь направили на лечение, после которого его поведение было взято на контроль участковым инспектором милиции.

За время службы было немало выездов на утихомиривание семейных неурядиц, потасовок и прочих передрязг, которые, как правило, происходили из-за злоупотребления алкоголем. Все заканчивалось, в общем-то, одинаково: на возмутителя спокойствия составлялся протокол, его воспитывали, предупреждали, а если и это не помогало, то изолировали от членов семьи. Но порой приходилось сталкиваться с такими случаями, от которых волосы на голове становились дыбом. Я не собираюсь пугать тех, кто решил связать свою жизнь с работой в милиции. Милицейская служба действительно благородная и нужная. Но необходимо знать, что кроме внешнего блеска есть еще и ее скрытые, не всегда видимые стороны милицейской жизни, требующие от сотрудников большого мужества. С этим в разное время и в разных обстоятельствах придется сталкиваться. Мне пришлось испытать это на себе.

В конце августа, год точно не помню, я дежурил в оперативной группе. Ответственным от руководства райотдела был майор Вячеслав Алексеевич Мухин. Он работал в то время замполитом и вскоре был назначен на должность начальника отдела милиции Центрального района. Но ближе к делу. Дежурство проходило в основном тихо и спокойно. Где-то часов в 11 ночи в дежурке раздался звонок. Звонил житель дома с улицы Домостроителей. Причина его беспокойства заключалась в том, что в соседней квартире он услышал страшный крик женщины, звавшей на помощь. Потом крик стих, но стали раздаваться какие-то тупые удары. Звонивший пояснил, что в той квартире проживают два человека: хозяйка лет шестидесяти и ее сын -- сорока. Сын был психически больным и часто бросался на мать.

Больной-то он больной, но к матери приставал как к женщине, чтобы удовлетворить свою мужскую похоть. В таких случаях она обычно убегала из квартиры и пряталась у соседей, а когда пыл у сына спадал, возвращалась обратно. Что случилось в этот раз, никто не знал, но громкий женский крик о помощи сосед расслышал отчетливо.

Дежурный о поступившей информации срочно доложил Мухину, тот зашел в мой кабинет. Зная, что я приезжаю на работу на своей машине, а дежурная была как раз в отъезде, спросил:

-- Машина на ходу?

Я кивнул. Майор рассказал о тревожном звонке и предложил проехать вместе с ним. Вышли и вдвоем поехали на улицу Домостроителей. Слава богу, недалеко. Подрулив к дому, стали искать квартиру. Нашли. Стали звонить, потом стучать. Но внутри тишина, будто все вымерли. Как ни странно, но и из соседей тоже никто не вышел. Квартира располагалась на третьем этаже. Мухин спустился вниз, чтобы пригласить кого-то из жильцов в качестве свидетелей. А я нажал на дверь покрепче -- и она неожиданно распахнулась. В коридоре темень, а фонарик с собой впопыхах забыл взять. Шарю ладонью по стене, чтобы найти выключатель. Никак не нахожу, но чувствую, что туфли наступают на что-то жидкое и скользкое. Под ногами хлюпает, кое-как нащупал выключатель и включил свет... О Боже!!! Картина не для слабонервных... Сам поначалу опешил, потому как такого жуткого зрелища видеть не приходилось. Да такое даже в дурном сне не приснится. А увидел я перед собой, буквально метрах в трех, абсолютно голого мужчину с топором в руке, всего измазанного кровью. По коридору и в комнате разбросаны куски порубленного им тела. Человек смотрел на меня безумными, оловянными глазами и молчал. Не знаю, видел ли он что перед собой? По-моему, нет, его взгляд был отрешенным. Мухин где-то внизу, а я лихорадочно стал соображать, что делать. Да, я вооружен и могу запросто достать из кобуры пистолет и всадить убийце пулю прямо в лобешник. По всей видимости, это и есть психобольной сын хозяйки. У меня имелись все основания застрелить его: он совершил убийство своей матери и стоял передо мной с топором. Мог бы запросто сказать, что он бросился на меня и я был вынужден защищаться...

На меня напало какое-то оцепенение, но, к счастью, быстро прошло. Да, это он убил недавно свою мать, это ее предсмертный крик слышал сосед, а потом раздавались удары топора. Убить я его мог, но... не сделал этого. Ведь он даже не размахивал топором, а стоял как истукан. И я решил оружия не применять. Зачем стрелять, если своей силы и умения с ним справиться должно вполне хватить. Топор в случае чего отбить сумею. Размышляя об этом, осторожно подошел к нему и рывком -- хвать рукой за топор. А мужик не отпускает. Я дернул еще раз, другой -- не оторвать, будто присох к руке.