Ларс Кеплер - Лазарь [litres]

Она вернулась на кухню. Матс закрутил кран и взглянул на нее блестящими глазами.

– Уходим? – спросила Карен.

– Да. Я только загляну в морозилку. – Матс указал на кровавые отпечатки у ручки морозильной камеры.

Он вытер губы, открыл крышку и нагнулся над морозилкой.

Карен увидела, как его голова дернулась, словно от удара снизу, а рот открылся в беззвучном крике.

Матс, шатаясь, отступил назад, и крышка с грохотом захлопнулась. Звякнула кофейная чашка на столе.

– Что там? – Карен приблизилась к морозилке.

Схватившись за край раковины, Матс опрокинул стоявшую рядом лейку. Зрачки у него превратились в точки, поставленные тушью, а лицо странно побелело.

– Не смотри туда, – прошептал он.

– Мне надо знать, что в морозилке. – Карен сама услышала страх в своем голосе.

– Не смотри. Ради бога, не смотри.

Садовое хозяйство Валерии де Кастро в Накке (Стокгольм)

Сумерки опускались медленно; темнота стала заметной, лишь когда на все три теплицы лег свет фонариков из рисовой бумаги.

Только тогда стало ясно, что наступил вечер.

Валерия собрала кудрявые волосы в хвост. Сапоги в жидкой глине, грязная красная стеганая куртка натянулась на плечах.

От дыхания поднимался пар; в воздухе свежо пахло морозом.

На сегодня работа закончена. Валерия стянула рабочие перчатки и направилась к дому. Поднявшись на второй этаж, наполнила ванну и бросила испачканную одежду в корзину для стирки.

Подойдя к зеркалу, она увидела у себя на лбу большое грязное пятно, а на щеке – царапину от ежевичного шипа.

Нужно что-нибудь сделать с волосами. Валерия криво улыбнулась сама себе. Очень уж у нее счастливый вид.

Она сдвинула шторку, оперлась о кафельную стену и шагнула в ванну. Вода была горячей, и Валерия помедлила, прежде чем погрузиться полностью.

Положив голову на край ванны, она закрыла глаза и стала слушать, как редкие капли срываются с крана.

Вечером придет Йона.

Как глупо они поссорились! Она обиделась, но это же недоразумение, они во всем разобрались, как взрослые люди.

Валерия открыла глаза и стала разглядывать потолок с бликами от воды. От капель быстро расходились круги.

Шторка снова закрылась, скользнув по карнизу, так что двери и замка не было видно.

Валерия положила ногу на край ванны. Мягко плеснула вода.

Закрыв глаза, Валерия задумалась о Йоне, поняла, что сейчас уснет, и села.

Жарко, лучше вылезти. Валерия встала – с тела текла вода – и безуспешно попыталась рассмотреть в запотевшем зеркале дверь.

Осторожно выбралась из ванны на скользкий пол, взяла полотенце и вытерлась.

Приоткрыла дверь, подождала пару секунд и выглянула в коридор.

На обоях неподвижно лежали тени.

Стояла абсолютная тишина.

Валерия была не из пугливых, но время, проведенное в тюрьме, научило ее осторожности.

Она дошла до спальни, ощущая распаренным телом холод коридора. На темном, но еще не черном небе держались полосы прозрачных облаков.

Валерия достала из комода чистые трусики, натянула их, открыла гардероб, выбрала желтое платье, положила на кровать.

На первом этаже что-то звякнуло.

Валерия замерла чуть дыша и стала прислушиваться.

Что там?

Йона придет только через несколько часов – она приготовит пряное рагу из ягненка со свежим кориандром.

Валерия шагнула к окну и начала опускать штору, как вдруг увидела у теплицы какого-то человека.

Она попятилась, отпустила шнур, и штора с шумом уехала вверх.

Шнур с тихим скрежетом намотался на катушку.

Валерия быстро погасила ночник и снова приблизилась к окну.

На улице никого.

Но Валерия была почти уверена, что на темной опушке неподвижно стоял какой-то человек.

Худой, как скелет, он смотрел вверх, на нее.

Стекла теплиц поблескивали от конденсата. Никого там нет. Нельзя бояться темноты, так не пойдет.

Валерия сказала себе, что это просто покупатель или поставщик. Увидел ее в окне голую и скрылся.

Посетители довольно часто приходили уже после закрытия.

Она потянулась к телефону. Батарея разряжена.

Накинув длинный красный халат, Валерия стала спускаться по лестнице. Через несколько ступенек по ногам потянуло холодным сквозняком. Валерия спустилась еще ниже. Входная дверь была широко открыта.

– Кто здесь? – громко крикнула Валерия.

На коврик и даже на половицы коридора нанесло сухих осенних листьев. Валерия сунула босые ноги в резиновые сапоги, взяла со шляпной полки большой карманный фонарь и вышла.

Спустилась к теплицам, проверила двери, посветила фонариком между растениями.

В свете фонаря темные листья стали светло-зелеными. По стеклянным стенам скользили тени и отражения.

Валерия обогнула самую дальнюю теплицу. На лесной опушке было черно. Холодная трава шуршала под сапогами.

– Вы что-то хотели? – громко сказала Валерия и посветила на деревья.

В луче света стволы стали бледно-серыми. За деревьями притаилась тьма. Валерия прошла мимо старой тачки, чувствуя запах ржавчины, и стала переводить конус света со ствола на ствол.

Трава в половину ее роста не шелохнулась. Валерия продолжала светить на деревья. И вдруг увидела кое-что там, за стволами, на земле. Как будто бревно, прикрытое серым покрывалом.

Свет стал слабее. Валерия потрясла фонарик, возвращая его к жизни, и подошла ближе.

Отвела ветку, чувствуя, как колотится сердце и дрожит в руке фонарь.

Под покрывалом, похоже, лежало тело, кто-то в позе эмбриона, без руки или даже без обеих рук.

Надо поднять покрывало, посмотреть, что там. Надо.

Из леса не доносилось ни звука.

Под сапогом сломалась сухая ветка, и вдруг опушку залило белым светом. Свет падал сзади, двигался из стороны в сторону, и узкие тени деревьев вместе с собственной тенью Валерии заскользили по земле.

Йона Линна медленно подъехал к дальней теплице. Обочины узкой асфальтовой дорожки поросли травой и кустарником.

Одна рука Йоны покоилась на руле.

Лицо было задумчивым, а в серых, как морской лед, глазах затаилось одиночество.

Йона стригся коротко – стоило немного затянуть с походом в парикмахерскую, и светлые волосы начинали торчать во все стороны.

Высокий и мускулистый, он имел вид человека, у которого после десятилетий тренировок все мышцы, все сухожилия и связки работают в полном согласии между собой.

Темно-серый пиджак, ворот белой рубашки расстегнут.

На пассажирском сиденье рядом с Йоной лежал завернутый в бумагу букет красных роз.

До поступления в полицейскую академию Йона служил в армии, участвовал в спецоперациях, а специализацию получил в Нидерландах, и самую передовую: нетрадиционный рукопашный бой, новейшие виды оружия и партизанская война в условиях города.