Арне Даль - В толще воды

Конечно, объяснение могло быть вполне логичным и простым. «Фейсбук» мог поменять правила пользования, Оскар мог передумать, может, его забросали спамом, может, надоело, может, у него не было постоянного доступа к компьютеру, может, разозлился. Одиннадцатилетние дети так непостоянны. Ему могло показаться, что знак победы, который он сделал пальцами ног, получился некрасивым.

Знак, адресованный близнецами родному отцу.

А может, и не ему.

Придется оставить все как есть. Пока у него нет готового решения. И вообще, поздно спохватился. Если бы он действительно хотел связаться с мальчиками, мог бы сделать это на несколько лет раньше.

В груди снова заныло. Он закрыл все окна, напоминающие ему о прошлых поражениях, и решил проверить зашифрованный адрес электронной почты.

Бергер еще не проверял этот почтовый ящик с тех пор, как оказался на острове. Кто будет писать на его секретный адрес? Однако в ящике оказалось одно новое письмо от неизвестного отправителя. Присмотревшись, Бергер понял, что пишет ему криминалист из СЭПО: ей приказано переслать ему результаты экспертизы, проведенной на месте преступления в Тенсте.

В квартире оказалось полно ДНК как Карстена, так и Аиши; он действительно даже не пытался скрыть следы. А вот в домике на крыше – кроме многочисленных ДНК пчел – обнаружились лишь следы самого Карстена; очевидно, Аиша никогда туда не поднималась.

Чего в письме не было, так это информации о Карстене – ни личного номера, ни фамилии, ничего, что хотя бы на шаг приблизило бы Бергера к кроту; чувствовалась не очень хорошо замаскированная директива со стороны Августа Стена. Бергер отметил про себя, что криминалист не обращается к нему по имени; скорее всего, она даже не знала, кому пишет. Стен держал его в полной изоляции и в тайне.

Подробный отчет о том, что было обнаружено в домике на крыше, содержал несколько интересных моментов. Пистолет, который лежал в ящике заряженный, действительно оказался бывшим служебным оружием Сэма Бергера, его собственным старым SIG Sauer P226 , подстрелившим преступника, в убийстве которого теперь обвиняли Бергера. Приклеенная бумажка с надписью «Бабах!» также не давала никаких зацепок. Стальная проволока была прикреплена таким образом, чтобы пистолет выстрелил в тот момент, когда выдвигается ящик, «на уровне бедер», как вежливо выразилась криминалист.

Зачем? Конечно, Карстен хотел заманить их на крышу. Он прекрасно знал, кто там будет. Догадаться не составляло труда. Его выслеживал Стен, а то, что он подставит под удар Кента и Роя, можно было легко вычислить. Но Бергер?

Как Карстен мог узнать, что Стен втянет сюда Сэма Бергера?

Откуда?

И почему Стен так уверен, что выстрел из ящика стола свидетельствовал о том, что Карстену нужен именно Бергер? Рассуждая логически, можно было предположить, что Кент с Роем пойдут первыми – может быть, Карстен рассчитал все так, чтобы пчел хватило на двоих, а вот как раз третий прибывший на место должен был войти в уже свободный от пчел домик и выдвинуть ящик. Но выходит, он знал, что Бергер – член сверхсекретной команды СЭПО. Что он будет третьим. Но откуда, черт возьми?

Кроме того, Стену явно известно, что Карстен об этом знал.

Все это не укладывалось у Бергера в голове. В любом случае, он был счастлив, что присел, прежде чем выдвинуть ящик. Давно уже он не испытывал ни к кому такой ненависти, как сейчас с Карстену.

Эта сволочь пыталась отстрелить ему член, и все это как-то связано с Молли Блум. Какая-то нездоровая ревность, которую Бергеру не понять. Каким образом Карстен мог знать мельчайшие подробности его с Молли отношений? О том, какими они были на самом деле…

И еще кое-что. Маленький конвертик, по которому с такой жадностью ползали пчелы, был намазан нектаром – любимым пчелиным лакомством. Внутри конверта лежало письмо, точнее, поздравительная открытка. Вот как описала ее криминалист: «На лицевой стороне открытки обнаружена одна единственная надпись, а именно обведенная в кружок единица, выведенная шариковой ручкой. На обратной стороне, напротив, много мелкого текста, написанного от руки той же ручкой». А написаны две вещи – аккуратно и скрупулезно.

Первое:

« Some say the bee stings: but I say, ‘tis the bee’s wax; for I did but seal once to a thing, and I was never mine own man since ». [4] Говорят, что пчела жалит; а я говорю: жалит пчелиный воск, потому что я один только раз в жизни приложил печать к какой-то бумаге и с той поры я сам не свой. ( англ ., пер. Е. Бируковой)

Бергер уставился на текст – сначала на рукописный, потом на напечатанный криминалистом. К чему все это, черт возьми?

Погуглив, он выяснил, что пчелы часто упоминаются у Шекспира. Он знал о пчелах куда больше своих современников. В пьесе «Генрих V» есть длинный монолог об организации пчелиных семей, а в «Генрихе VI» вождь восстания Джек Кэд как раз и произносит слова о пчелиных укусах и пчелином воске.

Если вчитаться, то понимаешь, что речь идет о контракте, о подписанном договоре. В шестнадцатом веке юридические соглашения скреплялись печатью из пчелиного воска. И по сравнению с силой контракта пчелиные укусы – это ничто, потому что если ты подписал контракт, ты уже никогда не будешь свободным.

Теперь что-то начало проясняться. Может быть, Карстен с помощью своих пчел хотел сказать: это ничто по сравнению с контрактом, который я подписал? Договор с дьяволом? Или с ИГИЛ? Или он намекал на что-то другое, на какой-нибудь контракт с СЭПО, с Августом Стеном?

В любом случае, Карстен не чувствовал себя свободным. Он явно принадлежал не только самому себе.

Криминалист лаконично добавляла: «Да, мы провели экспертизу воска. Там ничего».

Возможно, не буквально, подумал Бергер.

Что же это такое? Почему Карстен намекал на какой-то подписанный им договор, в котором он, похоже, раскаивался? Может быть, он хотел сказать, что у него не было выбора?

Вопрос повис в воздухе.

На бумажке, которую Карстен поместил в сладкий конверт, было написано еще кое-что.

А именно: « like the Andalusian girls ».

И все.

Бергер вспомнил картинку в квартире Карстена. Фотографию с ульями вдоль холма, осликами, цветочными полянами. И Гибралтарской скалой. Это же Андалусия? И ведь это не случайно?

Наверное, Карстен как-то связан с Андалусией.

О каких андалусских девушках идет речь?

Тут в компьютере что-то произошло само собой. Вдруг открылось новое окно – изображение морского берега в темноте. В верхнем углу загорелась двойка. Камера наблюдения номер два. Из пяти камер наблюдения, установленных на острове, вторая была одной из самых ближних; камера номер один располагалась прямо над входной дверью. Буря бушевала во весь экран, и все же на взволнованной водной поверхности довольно четко вырисовывалась белая борозда.