Ханс Русенфельдт - Немая девочка

Если бы тяжело ранили его, она, возможно, тоже навестила бы его только раз. Дальнейшие визиты только увеличили бы груз ответственности, а для них обоих груз ответственности ничего не значит.

Они идут дальше.

Урсула села за компьютер и ввела пароль. Они собрали много материала. Бо́льшая часть наверняка появилась еще до того, как дело перешло к Госкомиссии. Однако она узнала руку Билли, когда увидела педантичную сортировку материала на файлы и папки.

Наглядно и аккуратно.

Она начала с первого отчета с места преступления. Он был подписан Эриком Флудином и оказался довольно качественным. Конечно, ей хотелось бы иметь чуть больше общих снимков дома, фотограф на них немного поскупился, сосредоточившись на крупных планах. Впрочем, с другой стороны, их было достаточно для того, чтобы дать ей хорошее общее представление. Она начала с первой жертвы, с Карин Карлстен.

Мать семейства с большой дырой в груди.

39 снимков посвящено только ей.

656 снимков в общей сложности плюс письменные отчеты.

Она поняла, что день будет длинным.

Комната, которую им выделили, была, возможно, и не самой маленькой в мире, но довольно тесной. Четырнадцать квадратных метров. Возможно, шестнадцать, предположил Торкель, заходя туда вместе с Малин Окерблад. Когда за овальным столом в центре собралось шесть человек, то складывалось впечатление, что как минимум двое из них лишние. Представив остальным Малин, Торкель потянулся за одним из стоявших на столе кофейных стаканчиков с бензоколонки. Кто-то довольно предусмотрительно доставил сюда кофе, поскольку автомат на кухне по-прежнему барахлил. Торкель бросил беглый взгляд на разложенную по белой столешнице пачку газет. В местных утренних газетах и в обеих вечерних газетах убийство семьи Карлстен освещалось на первой странице.

– Малин получила весь материал, но давайте быстренько пройдемся по нему устно, – усевшись, сказал Торкель. Он кивнул Билли, который поставил стаканчик с кофе и встал. На стене прямо у него за спиной виднелись результаты его утренней работы. Временной график, фотографии с места преступления, выдержки из допросов соседей и карта.

– Соседская девочка, Корнелия Турссон, пришла сюда, к дому Карлстенов, – Билли показал на карте. – Был четверг, девять часов утра. Она обнаружила, что дверь распахнута, а за ней лежит убитая Карин Карлстен. Девочка сразу побежала обратно домой, там вызвали полицию, которая и нашла в доме всех членов семьи застреленными.

– В предварительном отчете говорится, что их застрелили в среду утром, – вставила Ванья. – Вероятно, из дробовика.

Ванья умолкла, а Малин лишь кивнула, будто получила подтверждение уже известной ей информации.

– Из технических доказательств пока нашли только следы обуви, – продолжил Билли. – Сорок четвертого размера.

– И это не обувь отца? – Малин впервые после короткого приветствия раскрыла рот, и Ванью поразило, какой у нее низкий голос. По телефону ее можно было бы принять за мужчину. Она поймала себя на том, что задумалась, не считает ли Себастиан это сексуальным, и бросила на него взгляд, но он, казалось, не среагировал. Он сидел, подперев голову ладонями, и, похоже, дремал.

– Нет, у него почти сорок седьмой размер, – закончил Билли и вернулся на место. – На данный момент это все. Он слегка пожал плечами, словно извиняясь за скудный материал расследования. Малин опять кивнула и что-то записала на лежащем перед ней листке бумаги.

– Разговоры с соседями, которых удалось застать, пока ничего особенного не дали, – перехватил инициативу Торкель. – Карлстенов любили, но некоторые сказали, что их увлеченность проблемами окружающей среды иногда немного раздражала.

– В каком смысле?

– Они лезли не в свое дело. Просто-напросто проявляли несколько излишнее рвение. Ситуацию не улучшало и то, что они были приезжими, хотя они переехали сюда двенадцать лет назад.

– Но никаких прямых угроз?

– Мы пока таковых не установили, – ответил Билли. – Кроме той угрозы Яна Седера, но про него нам уже известно.

– Его я отпущу сразу после этого совещания, – нейтральным тоном сообщила Малин, будто рассказывала, что ела утром на завтрак, и незамедлительно возникшая в комнате тишина указывала на то, что большинство не поверило своим ушам. Даже Себастиан очнулся от спячки и посмотрел в сторону прокурора с недоверием.

– Вы собираетесь его отпустить? – озвучил их сомнения Торкель.

– Да.

– Мы, пожалуй, предпочли бы, чтобы он еще ненадолго задержался, – сказал Торкель, сумев своим особым образом придать словам характер покорнейшей просьбы и приказа одновременно.

– Зачем? – поинтересовалась Малин, явно решив не заметить приказной оттенок. – У него есть алиби.

– Еще у него есть дробовик, за который он не может отчитаться, – выпалила Ванья, сделав вид, что не видит неодобрительного взгляда Торкеля. От имени группы перед внешними людьми говорил он, она это знала, но выпускать Седера представлялось ей таким идиотизмом, что она не смогла смолчать.

– Ружье украдено, – кратко изрекла Малин и решительно встретилась с Ваньей взглядом.

– Он говорит , что оно украдено.

– Вам не удалось добыть никаких доказательств противоположного.

Ванья напряженно пыталась разгадать, что может лежать в основе столь непродуманного решения. Помимо чистой некомпетентности, а Малин не производила впечатления человека некомпетентного, ей приходило в голову только одно. Задавать вопросы не ее дело, и это неизбежно прозвучит как обвинение, Торкелю это не понравится, но сдержаться она не могла.

– Вы его знаете? Лично? – поинтересовалась Ванья.

– Вы намекаете, что я могу действовать непрофессионально, или просто считаете, что раз мы за пределами Стокгольма, то все друг друга знают?

– Во всяком случае, в Стокгольме мы смогли бы его продержать четверо суток, – упрямо ответила Ванья.

– А здесь нет. И чтобы ответить на ваш вопрос: нет, лично я Седера не знаю, иначе я бы с этим делом не работала.

Малин опять посмотрела в свои бумаги.

– У Яна Седера сорок первый размер обуви. След в доме был от сорок четвертого размера, разве вы не так сказали? – обратилась она к Билли.

– Сорок третий/сорок четвертый, – тихо подтвердил он, прекрасно сознавая, что его ответ не улучшит их позиции.

Малин кивнула с довольным видом и обратилась к Эрику, который до сих пор молча сидел рядом с Себастианом.

– Эрик, ты знаешь его немного лучше. Каков риск побега?

Все переключили внимание на Эрика. Он утром спросил, можно ли ему присутствовать. Тогда он обрадовался положительному ответу, возможности вблизи посмотреть, как работает Госкомиссия. Ему не хотелось ни с кем вступать в конфликт, но в создавшейся ситуации угодить обеим сторонам было невозможно, поэтому он слегка откашлялся и избрал правду.