Ханс Русенфельдт - Немая девочка

Этого от их легкой болтовни на кухне он никак не ожидал. Обсуждать эту тему он был не готов. Лучше закрыть ее как можно скорее.

– Тебя это не касается, – ответил он тоном, показывающим, что обсуждению это не подлежит.

– Нет, касается, – ответила Ванья. Она не собиралась позволить ему так легко отделаться. – Это глубоко неэтично. Речь идет о матери и девочке, с которыми у тебя должны быть сугубо профессиональные отношения!

– Я спас Николь. – Себастиан развел руками и повысил голос. – Она ко мне привязана! Я помогаю ей.

– Дело не в какой-то там заботе, а в тебе. В твоих потребностях. – Она подошла ближе к нему и понизила голос. – Я видела, как ты, уходя, гладил девочку по голове. Как ты кричал им, когда вернулся домой. Ты приглашал меня на ужин к «нам» домой. Словно это твоя маленькая семья.

– Ты ошибаешься.

– Неужели? Ты вместе с ними спишь!

Себастиан почувствовал, что теряет терпение. Начинает всерьез сердиться. Злиться.

– Ты набрасываешься на меня только потому, что встретила отца и не можешь…

– Речь не обо мне, – сразу отрезала Ванья. Она не поззволит ему примешивать сюда ее личную жизнь. Она не такая, как он. Умеет отделять личное от работы. – Речь о том, что для тебя не существует никаких границ. Ты не видишь разницы. Между работой и личной жизнью, между чувствами и потребностями, своими собственными и других людей. Поэтому ты спишь с кем угодно. Поэтому ты внезапно заводишь себе новую семью. Себастиан, ты должен быть им опорой. Близким другом. Ты не должен использовать их, когда они совсем беспомощны. Это, черт побери, полное безумие!

Себастиан просто смотрел на нее. Они могут простоять тут, ругаясь, весь остаток дня. Ему этого не хотелось. Он был не в силах. Быстро вспыхнувшая злость отпустила и сменилась некоторой усталостью.

– Я их не использую, – тихо, но четко проговорил он. – Я им помогаю, и если ты этого не видишь, то это, собственно, не моя проблема.

Ванья сделала глубокий вдох. Она тоже начала уставать. Они напоминали двух боксеров в конце раунда.

– Ладно, допустим, ты делаешь все это ради них. Хочешь только помочь. А ты рассказал Марии, что потерял дочь? Что Николь почти такого же возраста, как была бы сейчас она?

– Нет.

– Почему?

– Потому что это тут ни при чем. Дело не в этом. Не в том, что Сабина…

Он опустился на кресло. Сабина потянула его вниз, сделав беззащитным. Ванья поняла, насколько оказалась права. Она постаралась говорить еще мягче. Ей хотелось заставить его понять. Не просто добить его.

– Ты жутким образом потерял семью. То мгновение не могло каким-то образом не повлиять на тебя, на все твои поступки. Если ты не видишь, что дело в Сабине, то ты слеп. А это не так. Я знаю.

Себастиан больше не отвечал. Лишь смотрел на нее.

– Если ты действительно любишь их, будь профессионалом. По-настоящему. Им нужна твоя помощь. Ты должен быть к их услугам. Не они к твоим. Понимаешь? Она не Сабина.

На секунду воцарилась тишина. Потом он потянулся и медленно выдохнул.

– Я понимаю. Понимаю, что ты ошибаешься.

Он встал и пошел прочь из кабинета. Ванья смотрела ему вслед. Собиралась пойти за ним, но ее остановил зазвонивший мобильный.

Звонил Стефан Андрен. Он готов встретиться незамедлительно. Если у нее нет более важных дел.

Более важных дел у нее точно не было.

Дверь в подъезд открылась, и мужчина в машине выпрямился. Поясница ныла. Мужчине даже не хотелось думать о том, сколько времени он просидел, наблюдая за дверью.

Человек делает то, что до́лжно.

Вышла она. Ванья.

Одна. И решительным шагом куда-то отправилась. Что это означает? Что в квартире с девочкой и матерью остался только этот психолог?

Ему очень хотелось в туалет.

Они пришли вместе, Ванья и Себастиан, но, насколько он смог увидеть, не для того, чтобы сменить полицейских в квартире. Конечно, после их прихода люди из здания выходили, но ни в ком из них он инстинктивно не чувствовал полицейских.

Может ли быть, что у них вообще нет в квартире охраны?

Если вдуматься, это казалось вполне правдоподобным. Девочку перевезли из Турсбю в засекреченную квартиру в Стокгольме. Правда, она оказалась не такой уж засекреченной. Журналистам «Экспрессен» удалось ее найти. После обнаружения девочку перевезли домой к Себастиану Бергману. Не в другую засекреченную квартиру, а домой к одному из участников расследования. Могло ли это быть связано с тем, что они не доверяют собственной организации? Боятся утечки?

Господи, как хочется в туалет.

Но покидать машину не хотелось. Он не имел представления, где находится ближайший общественный туалет, а идти справлять нужду в какой-нибудь подъезд было бы не слишком удачным. Его взгляд упал на пустую бутылку от кока-колы, лежащую на полу перед пассажирским сиденьем, рядом с черной сумкой.

Ванья вышла на Страндвэген и повернула направо.

Отель «Рэдиссон Блю Странд», в котором остановился Стефан Андрен, собиравшийся ждать ее в холле, находился на другой стороне залива Нюбрувикен, в десяти минутах ходьбы от квартиры Себастиана.

Проходя мимо магазина «Шведское олово», она бросила беглый взгляд в окно. У нее дома не было ни единой вещи из этого магазина. Стоимость большинства из них значительно превышала ее возможности. У Анны и Вальдемара имелись поднос со слонами Йозефа Франка, на котором ей в детстве всегда приносили завтрак в постель, и две стеклянных лампы, тоже с работой Йозефа Франка на абажурах. Возможно, у них было что-то еще, Ванья не знала точно, и, откровенно говоря, ее слегка рассердило то, что она о них подумала. Мало того, что она сегодня встретила Вальдемара, неужели она больше не в силах пройти мимо магазина, не подумав о своих лживых «родителях»? Она повернула, собираясь перейти дорогу и трамвайные рельсы, чтобы попасть на другую, свободную от магазинов сторону, но тут у нее зазвонил телефон. Торкель.

– Привет, как дела? – начал он.

– Думаю, хорошо, – ответила Ванья. – Я как раз иду в гостиницу к Стефану Андрену, чтобы с ним поговорить.

– Отлично, потому что мы опять вернулись почти к нулю. – Не уловить разочарования в его голосе было невозможно. – Мы нашли Тумаса Нурдгрена.

– Что? Где он был?

– Его задержала таможня в аэропорту Копенгагена. На досмотре они увидели, что он в розыске, и позвонили нам.

– Что он там делал?

– Вернулся из Турции. С небольшим дополнительным багажом в виде марихуаны.

– Для собственного употребления или для продажи?

– Похоже, и для того, и для другого. Финансовое положение у него, как мы знаем, не из лучших. Поэтому он, вероятно, собирался какую-то часть продать, а остальное выкурить, чтобы забыть, что сидит в жопе. – Торкель сделал короткую паузу. – Но я позвонил тебе не поэтому.