Григорий Жуков - Клятвоотступники

— Какое ограбление? О чем вы говорите? Судом аппаратура была изъята в доход государства. Милютин ее прятал. Я попросил Вишневского и Осьмака выяснить, где она находится и сообщить мне. Когда они мне позвонили, я сразу выехал на квартиру Вишневского, но Милютина уже не застал. Аппаратура была разбита, — рассказывал Цердарь.

— А почему она оказалась на квартире Вишневского? — продолжал задавать уточняющие вопросы Гарий Христофорович.

— Осьмак мне пояснил, что Вишневский выступал в роли покупателя и аппаратуру привезли для проверки, но, увидев Осьмака, Милютин разбил приставку, потом бросился в драку, участие в которой приняли его жена Надежда и Кащенко — ее брат. Когда Осьмак позвонил мне — Милютин убежал. Аппаратура осталась у Вишневского, а я уехал домой. Какова ее дальнейшая судьба, не знаю.

— В ходе допроса Осьмак пояснил, что он отдал приставку в ремонт своему знакомому, а потом продал в Суворовске. Из вырученных денег тысяча рублей досталась вам. Вы подтверждаете его показания?

— Нет. Категорически отрицаю. Чтобы спасти себя от наказания, Осьмак и родную мать оговорит.

— Тогда скажите, где аппаратура?

— Об этом спросите Вишневского и Осьмака.

— Они допрошены и, мне кажется, правдиво рассказывают, как развивались события. Но меня интересует один вопрос: почему вы не изъяли видеоаппаратуру, как того требовал закон? — продолжал Давидюк. Рыков пока не вмешивался в ход допроса, внимательно наблюдая за поведением арестованного.

— С точки зрения работника милиции, я поступил неправильно, но в этот вечер я с женой находился в гостях у моего друга и торопился обратно. Выяснив обстоятельства дела и задержавшись не более чем на десять минут, я уехал, посчитав, что на следующий день все оформлю как положено. Однако замотался на работе и не сделал того, что требовалось. Поэтому не ловите меня на этом факте — бесполезно. Я не виновен, — стремился уйти от больного для него вопроса Цердарь. Он уже с раздражением смотрел на Гария Христофоровича, а тот, понимая нервозность допрашиваемого, требовал все более точного ответа.

— Допустим, что это так. Тогда давайте подойдем к этому вопросу с другой стороны. Буденновским отделом милиции было возбуждено уголовное дело по факту ограбления Милютина. Вы приняли активное участие в расследовании. Почему в это время не изъяли аппаратуру? Что вам мешало?

— Посчитал, что следователь это уже сделал. Сам же я не уточнял, изъята она или нет.

— Ладно. Пока оставим предмет нашего разговора в стороне, но хочу предупредить, что истину мы будем устанавливать путем очных ставок между вами, Осьмаком и Вишневским и другими доказательствами. Однако в этом деле есть еще одна неясность. Почему вы, Цердарь, присутствовали при всех допросах Осьмака, Вишневского и Милютина? Не кроется ли в этом боязнь за себя и недоверие к своим друзьям?

— Глупости. Я ничего не боялся, но проследить ход расследования был обязан. Как бы там ни было, а ведь по моим материалам возбуждалось уголовное дело против Милютина, и вдруг возникает новое — по ограблению. Здесь прямое нарушение закона и главный нарушитель — Сидореня. Однако против него никаких санкций не последовало. Наоборот — арестовали меня. Хотелось бы знать, на каком основании? На этот вопрос, гражданин Давидюк, вы так и не ответили.

— Отвечу. Вы обвиняетесь как организатор группы грабителей, совершивших тяжкое преступление, насильственно изъявших видеоаппаратуру у гражданина Милютина. К вашему сведению, я знакомил вас с постановлением, в котором четко изложена эта формулировка, но, к сожалению, вы не пожелали с ним ознакомиться. Поэтому этот упрек отнесите в свой адрес, а сейчас прочтите протокол допроса и подпишите его. Желательно, чтобы вы собственноручно изложили все на бумаге, о чем рассказывали в ходе допроса. Не возражаете, Виктор Александрович?

Цердарь на некоторое время задумался, а потом ответил:

— Не возражаю, Гарий Христофорович, — он внимательно прочел протокол допроса, подписав каждую страницу, и попросил чистый лист бумаги. Размашистым почерком, не задумываясь, Цердарь быстро заполнял страницу за страницей. Поставив жирную точку на последней фразе и расписавшись, арестованный подал исписанные листы Давидюку, а тот передал их Рыкову.

— У меня создается впечатление, Цердарь, что вы заняли позицию стороннего наблюдателя. Дескать, моя хата с краю, я ничего не знаю, — прочитав написанное, произнес Федор Федорович. — А ведь это не так.

— А вы бы хотели, чтобы я все признал? Вот я, берите меня голенького. Не выйдет, гражданин полковник. Признавать себя виновным не собираюсь, так как я честный человек, им и останусь. То, что вы собираетесь повесить на меня — не получится. Все лопнет как мыльный пузырь. Вот тогда мы с вами поговорим. Хочу увидеть, какими глазами, Федор Федорович, вы будете смотреть на меня, — раздраженно и невольно повышая голос, говорил арестованный.

— Согласен, Цердарь, поговорим и посмотрим в глаза друг другу, когда закончим расследование, — спокойно произнес Рыков. — Перейдем ко второму пункту его «деятельности», — обратился он к Давидюку и, когда тот ответил согласием, задал первый вопрос:

— Скажите, при каких обстоятельствах и конкретно за какие услуги вы получили взятку от Телушкова, имеющего кличку Телуша?

— Я работал честно и никогда взяток не получал, тем более от Телушкова, — опустив голову, угрюмо цедил Цердарь.

— Оказывается, вы его знаете, а я считал, что ответите отрицательно.

— А кто из сотрудников уголовного розыска не знает этого подонка. Он у всех сидит в печенках, тем более у меня. Конечно, знаю.

— Тогда поясните, по каким мотивам было отказано в возбуждении уголовного дела против Телушкова, когда этот, как вы выражаетесь, подонок в баре пытался порезать двоих граждан, — продолжал задавать вопросы Рыков.

— На ваш вопрос я ответить не могу. Мне не пришлось с ним соприкасаться.

— Лжете, Цердарь. Перед опросом Телушкова вы заходили в кабинет к Гросу и порекомендовали ему отказать в возбуждении уголовного дела. Вашу рекомендацию он принял как приказ и постарался его выполнить. Как понимать ваши действия?

— Я не помню. Может, и заходил к Гросу и высказывал мнение, но приказа не давал. Это точно. Кому их даю — помню.

— Позвольте, Федор Федорович, — обратился Гарий Христофорович.

— Пожалуйста, — разрешил Рыков.

— А вот Гросу говорит иное. Послушайте, — взяв протокол допроса, Давидюк начал читать: «Когда я решил вопрос о возбуждении уголовного дела против Телушкова, неожиданно ко мне в кабинет зашел Цердарь и потребовал собранный материал. Внимательно изучив его, он дал указание отказать в возбуждении уголовного дела, что я и сделал». Что вы скажите на заявление Гросу?