Саймон Бекетт - Запах смерти

Заметив, что я наблюдаю за ним, Джессоп покосился на меня и отвернулся.

– Это здесь ее нашли?

– Да.

Тяжело дыша под маской, он вгляделся в темноту за лентой.

– По телику говорили, ей был двадцать один год. Ровесница моей дочери.

И, не дожидаясь моей реакции, повернулся и тяжело зашагал дальше по коридору.

Я знал, что в здании работают другие группы полицейских, но даже так казалось, что наш маленький отряд тут совершенно один, отрезанный от любой другой жизни.

Вообще-то я привык к больницам. Знаю, какими лабиринтами оборачиваются их интерьеры. Но те, в каких мне доводилось работать прежде, были полны жизни и шума – в отличие от здешней пустоты и тишины. Я запросто мог бы тут заблудиться.

Кто был счастливым – так это пес. За исключением его хозяйки, все мы старались держаться позади, чтобы не мешать ему работать. Правда, сделать это было бы непросто: Стар окунулся в восхитительный мир запахов старой больницы. Приемные кабинеты, палаты, изоляторы, даже кладовки – все это ему предстояло обследовать.

Раньше я не задумывался о сложности наших поисков. Подобно большинству старых больниц, Сент-Джуд на протяжении десятилетий неоднократно совершенствовалась. Снаружи она, возможно, и была прежней, но в интерьере от изначального здания осталось мало. Менялась планировка помещений и коридоров. Одни перегородки сносились, и возводились новые. Некоторые производили впечатление старых, столетней давности. Другие казались совсем свежими.

Первую находку лабрадор сделал примерно через час, обнюхивая заднюю стенку старого стенного шкафа. Он навострил уши и замер. Полицейский с фонарем быстро нашел причину: кожистое тельце летучей мыши. Раздавленный упавшими полками трупик напоминал забытую перчатку. Инструктор-кинолог похвалила питомца и наградила его хорошо пожеванным теннисным мячиком.

– Здорово, когда для счастья нужно так немного, – заметил Уэлан, глядя на то, как радостно виляет хвостом Стар.

Вскоре после этого я увидел, зачем Уорд хотела, чтобы с нами шел Джессоп. Мы находились в бывшей приемной. У стены под табличкой с надписью «Без вызова не входить» до сих пор стоял ряд сломанных пластмассовых стульев. Над пустым контейнером для жидкого мыла висел рваный плакат с изображением вируса гриппа.

Лабрадор, обнюхивая пыльный плинтус, опять навострил уши, оглянулся на хозяйку и залаял. Женщина повернулась к Уэлану:

– Похоже, он что-то нашел.

До этого момента Джессоп не произнес практически ни одного слова, и его угрюмый вид идеально гармонировал с гнетущей атмосферой здания. Теперь же он приблизился к стене, у которой обнаружила что-то ищейка, и постучал по ней кулаком. Звук получился гулким.

– Гипсокартон, – буркнул он.

Открыв пластиковый футляр, Джессоп взял работающую от аккумулятора дрель и просверлил в нижней части стены небольшое отверстие. Затем достал из сумки эндоскоп – оптоволоконный шнур, подсоединенный к маленькому, с ладонь размером, экранчику. Вставив шнур в отверстие, повертел им из стороны в сторону. Свет от экрана падал на его лицо. Джессоп подкрутил ручки, регулируя изображение.

– Что там? – спросил Уэлан.

Вместо ответа Джессоп вытащил эндоскоп, убрал его обратно в сумку и достал из нее маленький ломик. Прежде чем кто-либо успел остановить его, он с размаху врезал им по перегородке, проделав в ней большую дырку. Уэлан рванулся вперед, но Джессоп уже просунул в нее руку.

– Какого черта!

Но Джессоп уже вытаскивал руку обратно, держа в кулаке что-то темное, пушистое. Потом поднял это за хвост.

– Всего лишь крыса. Наверное, забралась через плинтус.

Уэлан молча нагнулся к отверстию и посветил в него фонариком. По-моему, он делал это не для того, чтобы проверить, не осталось ли там чего-нибудь еще, а чтобы успокоиться. Когда он повернулся к Джессопу, взгляд его был холоден как сталь.

– Проделаете такой фокус еще раз – и я выдвину против вас обвинение в порче улик. Впредь позвольте мне решать, как поступать, если что-нибудь обнаружится. Ясно?

– Господи, да это лишь чертова крыса…

– Ясно?

– Ладно, успокойтесь, – буркнул Джессоп.

Он отшвырнул дохлую крысу в угол. Пес радостно бросился за ней, но, повинуясь строгому окрику хозяйки, с обиженным видом вернулся.

Уэлан глубоко вздохнул:

– Ладно, будем считать, у нас перерыв на обед.

На улице моросил дождь, и эта мелкая водяная пыль висела в воздухе и липла к волосам и одежде. Я подумал, не сходить ли к развалинам церкви в роще за больницей, но, представив раскисшую тропинку, предпочел сандвич и кружку чая у себя в салоне машины.

Я смотрел в покрытое каплями ветровое стекло, механически жевал и пытался вообразить, чем сейчас занята Рэйчел, когда в боковое стекло постучали. Это была Уорд.

– Не заняты? – спросила она.

Я перегнулся через пассажирское сиденье и открыл ей дверь. Я не видел Уорд с момента вчерашнего выступления перед прессой, сорванного Одуйей, и ее усталый вид поразил меня. Под глазами легли тени, и на лице появились морщины. Она со вздохом опустилась на пассажирское сиденье – живот мешал ей двигаться.

– Приятно разгрузить ноги. Я ненадолго, только хотела узнать, как у вас продвигаются дела.

Я пожал плечами:

– Все своим чередом. Ничего пока не нашли.

– Слава богу. Хоть один день не попадем в заголовки газет. Как вы ладите с нашим специалистом по сносу?

– С Джессопом? Мы мало общались.

– Весьма дипломатичное замечание. Я слышала, он у вас в группе не самый большой энтузиаст.

– Джессоп предпочел бы снести это здание, а не работать в нем.

– И я не могу ставить это ему в укор. Отсрочки обходятся ему в целое состояние. Если бы он не был таким неотесанным чурбаном, я бы его даже пожалела.

Уорд поерзала в кресле в поисках более удобного положения.

– Как там ваш приятель Мирз? Говорили с ним вчера или сегодня? – Слово «приятель» она произнесла с иронией.

– Видел его в морге вчера. Он сказал, что обнаружил у обеих жертв ожоги.

– Даже не просто ожоги. Мирз считает, что это могут быть клейма.

– Клейма? Как на скоте?

– Или нечто подобное. Только очень маленькие, и их трудно заметить – с учетом того состояния, в котором находились тела. Но он говорит, открытый огонь оставил бы на коже более четкие следы. Мирз полагает, кто-то использовал для этого что-то вроде паяльника. Достаточно горячее, чтобы обжечь кость, но причинить только локальные ожоги.

– Ожоги, проникшие до кости?

Уорд кивнула:

– Даже думать об этом жутко, да? Он еще не обследовал бо́льшую из жертв, так что на текущий момент мы исходим из того, что это мужчина. Однако Мирз подтвердил, что вторая жертва – женщина примерно сорока лет. И он обнаружил на костях отметины, совпадающие по расположению с ожогами на коже.