Геннадий Сорокин - Скелет в семейном альбоме

– Принесите мне чайную ложечку, – попросила врач. – Арина, высуни язык, скажи «а-а»! Ляг на спинку, я посмотрю у тебя животик. Вот здесь не болит? Теперь расскажешь мне, что с тобой случилось.

Дочь вопросительно посмотрела на меня. Я прочитал в ее глазах: «Объясни тете, что я не разговариваю».

– Арина, давай я тебя укрою и буду спрашивать. Если я угадаю, то ты кивнешь головой, а если это не так, то отрицательно помотаешь. Хорошо?

Дочка согласно кивнула. Я, заинтересовавшись этой необычайной диагностикой, остался в зале, хотя думал воспользоваться моментом, забежать на кухню и хоть пару раз затянуться сигаретой. У меня от свалившихся невзгод во рту пересохло, курить хотелось – не сказать как.

– Ты сегодня в садик пришла здоровой? Играла с детьми, и все было, как обычно? Потом тебе стало холодно. Ты легла на кровать, пришла воспитательница, а потом тетя доктор. Все так? Тетя доктор к тебе приходила, градусник ставила? Арина, честно скажи, ты железо в рот брала? Не смотри на папу. Было дело, обсасывала монетки из маминого кошелька?

Дочка отрицательно покачала головой. Наверняка обманывала. Все дети в рот монеты тащат, но не все в этом признаются.

– Хорошо, давай я тебя об этом по-другому спрошу. Когда тебе стало холодно, то во рту появился неприятный привкус, такой кисловатый и противный, как жареный лук?

Арина, обрадовавшись удачному сравнению, радостно закивала.

– Тебе сейчас холодно? А если еще одним одеялом укрыть, то теплее будет? Так, папа, идите в ванную, намочите полотенце теплой водой, возьмите банный халат и возвращайтесь, будем готовить девочку к приступу болезни.

– Чего-чего? – испугался я. – К приступу?!

Доктор, не обращая на меня внимания, раздела Арину, уложила обратно в кровать.

– Вы еще здесь? – иронично спросила девушка. – Ребенку сейчас будет становиться все хуже и хуже, а вы стоите, словно не о вашей дочери речь идет.

«Какой еще приступ? – в смятении думал я, намачивая полотенце. – Что с дочерью? Может, пора «Скорую помощь» вызывать? Эта докторша одними загадками говорит. Пока мне все не разъяснит, я ее из квартиры не выпущу… Халат. Где я возьму банный халат? У Наташки ни черта в ванной нет».

Я с мокрым полотенцем вернулся в комнату.

– Вместо банного халата ничего больше не подойдет?

– Все подойдет, – ответила девушка, обтирая Арину мокрым полотенцем. – Сейчас я возьму девочку на руки, а вы застелите постель свежим бельем. Это уже совсем мокрое.

Она завернула Арину в одеяло, освободила мне поле деятельности. Я вспомнил, где у Натальи хранится постельное белье. Достал первую попавшуюся простыню, застелил кровать. Пододеяльник я менять не стал, просто перевернул одеяло на другую сторону. Врач уложила Арину в кровать, села за стол, стала заполнять медицинскую карточку Арины.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Елизавета Владимировна.

– Очень приятно. Меня – Андрей Николаевич. Елизавета Владимировна, вы перед уходом расскажите мне, что с Ариной и к чему мне готовиться.

– Все расскажу, – ответила девушка, не отрываясь от бумаг.

Теперь, когда наступила временная передышка, я смог рассмотреть гостью.

На вид ей было лет двадцать пять – двадцать семь. Ростом девушка была ниже меня почти на голову. Навскидку я бы сказал, что она не выше 163 сантиметров. Под просторным больничным халатом фигуру ее разглядеть было трудно, хотя когда она сняла плащ, то показалась мне немного худой. Волосы у девушки были светло-русые, прическа – «итальянка». На самом деле никакой прически «итальянка» не существует в природе. Это выдумка парикмахеров. Есть безымянная женская прическа с волосами до плеч или немного ниже плеч. Точно такую же прическу в конце семидесятых годов носил каждый третий парень в городе, и никому не приходило на ум сказать: «О, у тебя прическа «итальянка»!» Представляю ответ: «Угу, «итальянка»! Подставляй челюсть, сейчас я тебе покажу, итальянка я или русский мужик!» Так что прическа у девушки была самая обычная, вполне соответствующая ее возрасту и профессии.

Черты лица девушки были приятными, но обычными. Настолько обычными, что, описывая ее, невозможно было выделить какую-то присущую только ей индивидуальность или особую примету. Глаза у Елизаветы Владимировны были голубыми и, как и у моей дочери, «говорящими». Когда она смотрела на меня, то я успевал догадаться, о чем она попросит.

На правой руке поблескивало тонкое обручальное кольцо.

Закончив записи, врач убрала медицинскую карточку Арины себе в сумочку, выписала рецепт.

– Скажите, Андрей Николаевич, ваш скептицизм вызван моим возрастом или я что-то делаю не так? – Ожидая ответа, она с интересом посмотрела на меня.

Я не смутился ни от вопроса, ни от ее пристального насмешливого взгляда.

– Боже упаси, Елизавета Владимировна! Возраст тут совершенно ни при чем. Количество прожитых лет не всегда переходит в качество знаний. Расскажите, что с моей дочерью?

– У Арины нарушение теплообмена с окружающей средой.

– Это опасно? – встревоженно спросил я.

– Это не опасно, потому что это не болезнь.

– Елизавета Владимировна, в силу своей профессии и образования я изучал судебную медицину и хорошо представляю, где у человека находятся почки, а где печень. Я знаю, чем проникающее ранение в брюшную полость отличается от непроникающего и какую роль в заживлении ран играет сальник. Я изучал судебную психиатрию, я много раз был в морге на вскрытии. Я имел честь быть знакомым с лучшим специалистом в нашей стране по внутренней энергетике человека. Рассказывайте, я постараюсь все понять.

– Приятно иметь дело с таким образованным человеком, – сыронизировала она. – У меня нет таких глубоких познаний в медицине, как у вас, но я защищала дипломную работу как раз по нарушению теплообмена с окружающей средой. Вам в некотором роде повезло, что на вызов пришла именно я. Если бы сейчас девочку осматривал другой врач, он бы потребовал немедленной госпитализации. У Арины сегодня температура будет только расти, и сбить ее ничем невозможно. В больнице вашу дочь продержали бы дня два и выписали, не поставив точный диагноз. Нарушение теплообмена – явление специфическое, до конца еще не изученное. – Она посмотрела мне в глаза, слегка улыбнулась: – Андрей Николаевич, вы поверите мне на слово или после моего ухода вызовете «Скорую»?

Я сел на кровать рядом с Ариной, потрогал ее лоб. Девчонка вся горела.

– Я верю вам и поступлю так, как вы скажете.

– Тогда слушайте. Организм человека – саморегулируемая система. На подсознательном уровне мозг человека отдает команды каждому из внутренних органов и всему человеческому организму в целом. Независимо от воли человека бьется его сердце, легкие дышат, желудок переваривает пищу. То же самое происходит с теплообменом тела человека с окружающей его средой. Наш организм сам настраивается на нужную теплоотдачу. Представьте ситуацию: вы выходите зимой на улицу. Температура вашего тела – тридцать шесть и шесть градусов. Температура окружающей среды – минус десять градусов. На морозе ваше тело стремительно охлаждается, и, чтобы поддержать нужную температуру, организм наращивает внутреннюю теплоотдачу. Вы чувствуете холод, но температура вашего тела остается неизменной – тридцать шесть и шесть. Потом вы входите в помещение, и организм мгновенно перестраивается, на подсознательном уровне мозг понижает внутреннюю теплоотдачу до нужного уровня. Я понятно рассказываю?