Инге Кристенс - Руны смерти, руны любви [litres]

В одиночку, без Оле, дело сразу пошло. Или просто день был такой, счастливый. Выглядев в круглом зале «Фалерноса» перспективную компанию, то есть большую, занимавшую три сдвинутых вместе стола, и очень шумную, Рикке присела неподалеку. А дальше просто – поймать взгляд, отсалютовать своим бокалом, выкрикнув: «Скол!», [72] Skål – традиционный датский (скандинавский) тост, дословно переводящийся как «ура». получить приглашение в виде взмаха рукой и пересесть на свободное место.

Компания оказалась именно такой, какая была нужна Рикке. Больше половины сидевших за сдвинутыми столами считали себя художниками. Разговоры вертелись вокруг современной живописи, тенденций, заказов. Бородатый парень в кожаном жилете с неимоверным количеством заклепок хвастался суммой, которую ему должны были заплатить за оформление ресторана. Две девицы с серовато-землистыми лицами и тусклыми глазами громко обсуждали, где лучше отдыхать – на Гоа или в Таиланде. На противоположном от Рикке конце стола жестикулировали глухонемые – парень и девушка… Никто не пил пиво молча – все оживленно общались. Просканировав компанию, Рикке пересела поближе к бородачу в жилете, потому что у него было больше всего собеседников – добрая половина стола, да и в разговор об интерьерах ресторанов легко было вклиниться. Для начала можно хотя бы отпустить какое-нибудь скептическое замечание по поводу того места, где они находились. Про стены из неоштукатуренного кирпича и тяжелую деревянную мебель всегда найдется что сказать.

Через пять минут Рикке стала своей настолько, что бородач, которого звали Лукас, поинтересовался, не хочет ли она прямо сегодня посмотреть на оформленный им ресторан. Речь шла не о посещении ресторана как такового, а об осмотре зала, в котором бригада поляков заканчивала отделочные работы, поэтому Рикке благоразумно отказалась. Лукас не обиделся и не настаивал. Видимо предлагал не столько потому, что захотел трахнуть Рикке, а для подтверждения репутации мачо, не пропускающего ни одной женщины.

Кто-то то и дело уходил, кто-то приходил, но Лукас, который был при деньгах, двое наркоманок, выбиравших между Гоа и Таиландом, и парочка глухонемых как сидели, так и продолжали сидеть. Никого из новых знакомых не интересовало, кто такая Рикке и чем она занимается, но, зато, каждый охотно рассказывал о себе. Хенрик был прав.

В середине вечера появился субъект, на которого Рикке сразу же обратила внимание, еще до того, как Лукас их познакомил. Почти двухметровый рост, атлетическая фигура, татуированные руки (в баре было жарко, куртки у всех висели на спинках стульев), агрессивно-настороженный взгляд. Социопата видно сразу.

– Рикке, знакомься, это Бьярне, один из лучших художников, которого я знаю и самый невезучий чувак в Дании, – сказал Лукас, хлопая атлета по плечу. – Бьярне, это Рикке, девушка, которая мне отказала.

Бьярне пробурчал себе под нос что-то невнятное и заказал тройную порцию аквавита, причем не обычного, а «линье». [73] Аквавит – скандинавский алкогольный напиток, крепостью 38-50 % на основе спирта, полученного путем переработки картофеля. Название напитка происходит от латинского выражения aqua vitae, что переводится как «живая вода». «Линье» – дорогой сорт аквавита, выдержанный в бочках из дерева вишни на кораблях, которые плывут в южное полушарие и обратно. «Линье» – означает «линия экватора», которую дважды пересекают бочки. Считается, что качка на волнах, вызывающая постоянное движение содержимого бочки, способствует лучшему впитыванию аромата дерева.

– Жизнь налаживается, дружище?! – Лукас с каждым глотком пива становился все более разговорчивым. – Ты нашел работу или ограбил банк?

– Работу! – проворчал Бьярне. – Разве ж здесь найдешь нормальную работу?

Принесенный аквавит он выпил залпом. Поморщился, порозовел, откинулся на спинку стула, но взгляд остался прежним, колючим.

Из рассказа словоохотливого Лукаса и реплик, которые вставлял Бьярне, Рикке узнала, что «один из лучших художников и самый невезучий чувак в Дании» приобщился к живописи через работу натурщиком в королевской академии изящных искусств. Через какое-то время Бьярне ощутил призвание к живописи. Призвание было настолько сильным, что он начал учиться в школе живописи при академии, но учеба быстро наскучила. Бьярне решил достичь славы и денег более коротким путем – нарисовал две дюжины картин и выставил их в галерее сладких снов.

– Бьярне – гениальный скупердяй, – сказал Лукас. – Ни одного лишнего штриха, ни одного ненужного взмаха кистью.

Рикке сообразила, что это, наверное, и есть минимализм.

Бьярне тяготел к мистике. Главная его картина изображала алтарь, на котором лежали четыре принесенных в жертву голубя с отрубленными головами. Журналистке из «Се ог хёр», [74] Se og Hør – популярный датский таблоид, название которого переводится как «видеть и слышать». которую удалось заполучить на открытие выставки, Бьярне рассказал о том, как собственноручно отрубал головы голубям и раскладывал их на камне, изображавшем алтарь.

– Я говорил о том, как создавал композицию, одновременно символизирующую красоту и обреченность, а эта дура написала только про то, как я рублю голубям головы! – Бьярне в сердцах стукнул кулаком по столу. – Чертова шлюха! Так бы ее и придушил, попадись она мне! В этой гребаной стране можно трахнуть голубя, [75] В 2006 году Совет по этике в отношении животных при министерстве юстиции Дании постановил, что сексуальная связь человека с домашним животным не подлежит запрету и не может считаться жестоким обращением, за исключением случаев открытой демонстрации или порнографических съемок. можно отрубить ему голову и зажарить, но нельзя отрубить голову, чтобы создать шедевр! Я, хоть и мистик, но реалист! Я предпочитаю видеть то, что я рисую!

Композицию, одновременно символизирующую красоту и обреченность? Так бы ее и придушил, попадись она мне? О, да этим типом явно стоит заняться. Запах удачи защекотал ноздри Рикке. Как только стул справа от Бьярне освободился, она поспешила занять его.

После публикации интервью защитники животных подняли вой. Недолгое время Бьярне купался в лучах столь неожиданно обрушившейся на него славы. При этом он делал направо и налево заявления, одно глупее и провокационнее другого, в результате чего прослыл психопатом с садистскими наклонностями, лишился работы в академии изящных искусств и больше нигде не выставлялся, потому что ни одна галерея, даже неразборчивая «Сёддрём галлери» дела с ним иметь не желала. Бьярне перебивался временными работами, не требующими квалификации, а иногда, как стало ясно из намеков Лукаса, ему удавалось «присосаться» к какой-нибудь обеспеченной даме, недобравшей тепла и ласки. Сейчас, судя по тому, как свободно Бьярне глушил дорогой аквавит, был как раз такой период.