Ларс Кеплер - Соглядатай

Обхватив рукой живот, Марго прошла в следующую дверь.

Теперь до нее донеслись бубнящие голоса.

Она оказалась в белой церковной зале. Столбы упираются в потолочные балки, все сияюще-белое.

Белые стулья выстроились рядами на белом полу, чуть дальше — возвышение.

На стульях сидели человек двадцать. Взгляды прикованы к проповеднику.

Марго поняла, что перед ними не кто иной, как Паси Юкала.

На нем было кроваво-красное облачение, манжеты расстегнуты и находят на запястья, волосы с одного бока взъерошены, лицо в поту. Рядом опрокинутый стул. Маленький хор молчал, певчие глядели на Паси во все глаза. Проповедник поднял утомленное лицо и оглядел свою паству.

— Я был глиной под Его ногами, соринкой в Его глазу, грязью под Его ногтями, — произнес он. — Я грешил и грешил сознательно… Вы знаете, что я делал с собой и с другими, вы знаете, что я говорил своим собственным родителям, своим матери и отцу.

Прихожане заохали и беспокойно заерзали на стульях.

— Недуг греха бушевал во мне…

— Паси, — простонала какая-то женщина, глядя на него мокрыми от слез глазами.

Прихожане глухо загудели.

— Вы знаете, что я напал на человека и ударил его камнем, — продолжал Паси с возрастающей экспрессией. — Вы знаете, что я сделал с Эммой… а когда она простила меня, я бросил ее и Микко; вы знаете, как я пил спиртное, пока не угодил в Южную больницу…

Прихожане взволнованно шевелились, стулья скрежетали по полу, опрокидывались, какой-то мужчина опустился на колени.

Дышать стало труднее, Паси охрип за время службы, которая, кажется, приближалась к кульминации. Марго попятилась к двери и увидела двух женщин — схватившись за руки, они заговорили на неизвестном Марго языке, непонятные слова повторялись, речь текла все быстрее и быстрее.

— Но я передал свою жизнь в руки Господа и принял святое крещение, — продолжал Паси. — Теперь я — капля крови, что катится по щеке Иисуса, я капля крови…

Прихожане завопили, зааплодировали.

Маленький хор в полную силу грянул: «Ныне спали кандалы, я свободен, я свободен, прощены мои грехи, я прощен, я свободен, аллилуйя, аллилуйя, Иисус умер за меня! Аллилуйя, аллилуйя! Я свободен, я свободен…»

Прихожане затянули вместе с хором, хлопая в такт. Паси Юкала стоял, закрыв глаза, по его лицу струился пот.

Марго и Адам ждали возле церкви, наблюдая за выходившими прихожанами. Над ними разливалось умиротворение. Люди с улыбкой переговаривались, нажимали кнопки телефонов, читали сообщения, шли к машинам, взмахивая руками в знак прощания.

Вскоре вышел и Паси — один.

Красное облачение расстегнуто на груди, ткань под мышками потемнела от пота. Держа в руке пластиковый пакет из «Статойла», он тщательно запер дверь.

— Паси? — окликнула Марго, шагнув ему навстречу.

— Поддоны в гараже… а мне надо успеть в «Кооп» до закрытия, — ответил Паси и зашагал к воротам.

— Мы из уголовной полиции, — сообщил Адам.

— Остановитесь, пожалуйста, — сказала Марго уже более резко.

Паси остановился, положил руку на столб ворот и повернулся к Марго.

— Я думал, вы по объявлению… У меня пять паллет польского «Мистера Мускула», я обычно продаю его через магазин низких цен, но они затянули…

— Вы живете здесь?

— Ниже есть домик поменьше.

— И гараж, — добавила Марго.

Паси не ответил — только глянул на ржавую трубу, вдавленную в землю.

— Можно заглянуть? — спросил Адам.

— Нет, — ухмыльнулся Паси.

— Мы попросим вас следовать с…

— Я еще не видел удостоверений, — почти прошептал он.

Адам предъявил Паси свой жетон, но тот едва взглянул на него. Он только кивнул, словно самому себе, и выкорчевал трубу из земли.

— Бросьте трубу, — предупредила Марго.

Паси, ухватив трубу обеими руками, медленно приближался к ней. Адам отступил в сторону и достал свой «Зиг Зауэр».

— Я грешен, — мягко сказал Паси, — но я…

— Ни с места! — крикнул Адам.

Что-то словно обмякло в напряженном теле Паси. Он замер, швырнул трубу в траву и утомленно проговорил:

— Я искал греха, но я прощен.

— Богом — возможно, — ответила Марго. — Мне нужно знать, где вы находились в последние две недели.

— В Алабаме, — сосредоточенно сказал он.

— В США?

— Мы навещали церковь в Трое, провели там два месяца, я вернулся домой позавчера… Там проходила встреча, религиозное обновление, на деревянном мосту с крышей, — улыбнулся Паси. — Словно жерло пушки, наполненное молитвами и песнопениями. Ради этого стоило съездить.

Марго и Адам задержали Паси и связались с паспортной службой, чтобы проверить его слова. Все сходилось; они извинились за беспокойство, сели в машину и поехали через темную зелень.

— Ты цела? — спросил Адам, помолчав.

— Почти.

— Мне нужно домой.

— О’кей, — согласилась Марго. — Я могу поговорить с Томасом Апелем сама.

— Нет.

— Ты же знаешь, он не склонен к насилию.

Томас Апель руководил приходом Церкви Иисуса Христа святых последних дней в Якубсберге. Он был единственным из пятисот, у кого в анамнезе значилось близкое к психозу расстройство личности.

— Займемся этим завтра, — неуверенно предложил Адам.

— Ладно, — соврала Марго.

Он посмотрел на нее искоса и признался:

— Катрина скучает дома одна.

— Да, ты ведь отлучаешься часто и надолго.

— Это не так…

Марго медленно вела машину по узкой извилистой лесной дороге. Ребенок в животе зашевелился и вытянулся.

— Хочешь, поговорю с Йенни? Она наверняка сможет заехать к Катрине.

— Не верю, — улыбаясь, ответил Адам.

— Отчего же? — рассмеялась Марго.

— Ну хватит…

— Боишься, что Катрина потеряет невинность?

— Хватит, — повторил Адам и поерзал на сиденье.

Марго взяла печенье, подождала, когда он произнесет то, что хотел сказать.

— Я знаю Катту. Она не хочет, чтобы я подыскивал ей приятную компанию. Ей просто нужно убедиться, что я дорожу нашими отношениями… Я поеду домой, как только мы поговорим с Томасом Апелем.

— Идет. — Марго почувствовала невольное облегчение, оттого что Йенни все-таки не будет ночевать у Катрины.

Частное акционерное общество «Зона мягкой мебели», как выяснилось, перенесло производство на Квиксундсвэген в промышленном районе Хёгдалена. Теперь оно находилось возле депо Хёгдаля.

Эрик с Йоной поехали вдоль ограды с колючей проволокой туда, где стояли тридцать мусорных машин. Моросил серый дождь, блестящий, как песок.

Обезьянка покачивалась, свисая с ключа зажигания.

Вдалеке, возле высотной линии электропередач, валил из трубы белый дым.

Они поехали по широкой пустынной дороге между низкими промышленными строениями с обтрепанными флагами корпорации, рекламными вывесками частных охранных предприятий и камерами видеонаблюдения.