Ларс Кеплер - Гипнотизер [litres]

— Кто звонил вам на мобильный?

Она покачала головой.

— Не знаю, я даже не знаю, куда делся мобильный, я…

— Не страшно, — заметил Йона. — Мы найдем ваш телефон.

Анья Ларссон немного подождала, вопросительно взирая на них, и выключила диктофон.

Ни на кого не глядя, Симоне встала и медленно вышла. Эрик торопливо кивнул комиссару и последовал за ней.

— Подожди, — окликнул он.

Симоне остановилась и повернулась к нему.

— Подожди, я только хочу…

Он замолчал, увидел ее беззащитное хрупкое лицо, бледные, цвета пробки, веснушки, широкий рот и светлые зеленые глаза. Не говоря ни слова, они обнялись, усталые и печальные.

— Ну вот, — сказал он. — Вот.

Поцеловал ее волосы, ее светло-рыжие кудрявые волосы.

— Я больше ничего не знаю, — прошептала она.

— Хочешь, я спрошу, где здесь можно отдохнуть?

Симоне осторожно высвободилась из его рук и покачала головой.

— Мне надо поискать телефон, — серьезно сказала она. — Узнать, кто звонил, когда Шульман отвечал.

Йона с пиджаком на плече вышел из комнаты для допросов.

— Здесь, в управлении, есть телефон? — спросил Эрик.

Йона кивнул на Анью Ларссон, которая направлялась к лифтам.

— Анья должна знать, — ответил он.

Эрик бросился было за ней, но комиссар жестом остановил его. Он достал мобильный телефон и набрал короткий номер.

— Сокровище мое, нам нужна от тебя кое-какая бумага, — легкомысленно сказал он.

Скорчив недовольную гримасу, она повернула; они пошли ей навстречу.

— Анья была настоящей атлеткой, когда поступила сюда, — сообщил Йона. — Бесподобный пловец, баттерфляй, пришла восьмой на Олимпийских играх…

— Что за бумага тебе нужна? Туалетная? — крикнула Анья.

— Ну не сердись…

— Треплешься много.

— Я только чуток похвастался тобой.

— Ну-ну, — ответила она усмехнувшись.

— У тебя есть список предметов, которые мы отдали в лабораторию?

— Еще не готов. Придется тебе самому проверить.

Все вместе они пошли к лифтам. Когда они спускались, наверху гремели тросы, а кабина скрипела. Анья вышла на втором этаже и помахала им, когда двери уже закрывались.

В бюро на первом этаже сидел высокий мужчина, напомнивший Эрику одного из родственников. Они торопливо прошли по коридору с дверями, досками объявлений и огнетушителями в плексигласовых шкафчиках. В лаборатории было гораздо светлее, большинство служащих — в медицинских халатах. Йона пожал руку очень толстому человеку, который представился Эриксоном и провел их в другое помещение. На столе со стальной столешницей было разложено множество предметов. Эрик узнал их. Два кухонных ножа с черными пятнами лежали в двух разных металлических ванночках. Эрик увидел знакомое полотенце, коврик из прихожей, несколько пар обуви и телефон Симоне в пластиковом чехольчике. Йона показал на телефон:

— Мы хотим посмотреть на него. Его уже проверили?

Толстый человек подошел к списку, висевшему над предметами, пробежал его глазами и медленно проговорил:

— Думаю, да. Да, снаружи мобильный телефон проверили.

Йона вынул телефон из чехла, вытер кусочком бумаги и спокойно протянул его Симоне. Она сосредоточенно вызвала список телефонных звонков, что-то бормоча. Взглянув на дисплей, она прижала ладонь ко рту, подавляя крик.

— Это… это Беньямин, — запинаясь, произнесла она. — Последний звонок был от Беньямина.

Они столпились вокруг телефона. Имя «Беньямин» пару раз мигнуло, потом в телефоне села батарейка.

— Шульман говорил с Беньямином? — громко спросил Эрик.

— Не знаю, — жалобно сказала Симоне.

— Но ведь он ответил? Мне только это надо знать.

— Я была в душе. Наверное, он взял телефон перед тем, как…

— Черт, да ты же видишь, что звонок пропущен или…

— Не пропущен, — перебила Симоне. — Но я не знаю, успел Шульман что-то услышать или сказать до того, как открыл дверь Юсефу.

— Нет смысла злиться, — проговорил Эрик с деланным спокойствием. — Но мы должны узнать, сказал ли Беньямин что-нибудь.

Симоне повернулась к Йоне и спросила:

— Телефонные разговоры сейчас записываются?

— Чтобы получить расшифровку, может понадобиться несколько недель, — ответил он.

— Но…

Эрик положил руку Симоне на плечо и сказал:

— Мы должны поговорить с Шульманом.

— Сейчас не получится, он в коме, — возмутился Йона. — Я же говорил: он в коме.

— Пошли со мной, — позвал Эрик Симоне и вышел из кабинета.

Суббота, девятнадцатое декабря,

вторая половина дня

Симоне сидела в машине рядом с Эриком, иногда взглядывала на него, отводила глаза и смотрела в окно. Дорога с полоской коричневой грязи посредине с шумом убегала назад. Машины двигались бесконечной мигающей полосой. Уличные фонари, однообразно сверкая, проносились мимо. Симоне не стала ничего говорить насчет мусора на заднем сиденье и на полу — пустые бутылки из-под воды, коробка из-под пиццы, газеты, пластиковые стаканчики, салфетки, пустые пакеты от чипсов, оберточная бумага.

Эрик аккуратно вел машину по направлению к больнице Дандерюд, где лежал в коме Шульман. Он точно знал, что сделает, когда приедет. Эрик бросил взгляд на жену. Она похудела, уголки рта скорбно опущены. Себя же он чувствовал почти пугающе собранным. События последних дней виделись кристально-прозрачными, ясными. Ему казалось, что он понимает, что и почему случилось с ним и его семьей. Когда они проезжали Крефтрикет, Эрик заговорил.

— Когда мы поняли, что Юсеф не мог похитить Беньямина, комиссар велел мне порыться в памяти, — сказал он в тишине салона. — И я стал искать в своем прошлом кого-нибудь, кто мог бы захотеть отомстить мне.

— И что ты нашел? — спросила Симоне.

Краем глаза Эрик увидел, что она повернула к нему лицо, и понял: она готова слушать.

— Нашел группу гипноза, которую оставил… Всего десять лет назад, но я никогда о ней не думал, покончил с гипнозом навсегда. И пока я вспоминал, мне стало казаться, что группа никуда не делась. Как будто мои пациенты все это время стояли в сторонке и выжидали.

Эрик увидел, что Симоне кивнула. Он продолжал говорить, объяснял свою теорию группового гипноза, рассказывал о напряженных отношениях, существовавших между членами группы, о созданном им хрупком равновесии и потерянном доверии.

— Я понял, что ничего не сумел, и пообещал никогда больше не заниматься гипнозом.

— Ясно.

— Но я нарушил обещание. Йона убедил меня, что это единственный способ спасти Эвелин Эк.

— Ты думаешь, все это с нами случилось из-за того, что ты его гипнотизировал?

— Не знаю…

Эрик помолчал, потом сказал, что он, возможно, вызвал скрытую ненависть, ненависть, которую можно было обуздать только обещанием покончить с гипнозом.