Николай Пахомов - Антиподы. Детективные повести и рассказы. [Proza.ry]

Чеканов в разговор не вступал, оставляя начальнику отдела всю инициативу беседы, но его глаза стальными буравчиками поочередно впивались в лица ребят. И сверлили, сверлили, сверлили!

— А может, вы как раз те самые преступники, которых мы ищем? А? И, как всякие преступники, вы вернулись на место преступления, чтобы разнюхать, что да как? — скорее всего, пошутил Воробьев. — Верно, Василий Николаевич?

— Верно! — тут же с готовностью поддакнул Чеканов и вцепился проникающим до самых мозгов взглядом в одного. — Как фамилия? Где живем?

Подросток без видимой на то причины стал юлить, даже хныкать, ссылаясь на то, что его побьет дома мать, если узнает, что он шлялся по лесу. И под этим, по-детски, надуманным предлогом, отказывался назвать свои данные и адрес места жительства.

Его товарищи, как будто еще ранее договорились, загалдели то же самое.

Такое ничем не оправданное поведение подростков уже не в шутку, а всерьез насторожило Воробьева. И он, открыто проигнорировал совет какого-то чинуши из УВД отпустить ребятишек подобру-поздорову.

— В своем кабинете, товарищ подполковник, командовать будете, — сдержанно бросил он. — А здесь я командир.

Обернувшись, поискал глазами подчиненных. Василенко и Паромов стояли в ожидании распоряжений. Предусмотрительный начальник уголовного розыска не зря оставил их на месте происшествия.

— Вы и вы, — указал на опера и участкового, — доставьте «юных туристов-натуралистов» в опорный пункт для выяснения их личностей. Да повнимательнее разберитесь! — напутствовал привычно. — Чем черт не шутит, когда Бог спит: может, действительно причастны к убийству… и изнасилованию.

Об имевших место половых контактах погибшей Воробьеву и Деменковой поведал судмедэксперт Родионов.

— Потопали! — скомандовал повеселевший Василенко. — Да смотрите, дорогой без дурости: шаг вправо, шаг влево буду считать побегом — и из пушки… — для большей наглядности он откинул полу куртки и обнажил оперативную кобуру с торчащим в ней табельным ПМ, — …по ногам!

Подросткам ничего не оставалось делать, как подчиниться и топать вслед за участковым и в сопровождении оперативника в опорный пункт.

Инспектор ПДН Матусова Таисия Михайловна утром в отдел милиции не пошла, так как по графику дежурила со второй половины дня. Поэтому полдня можно было провести дома. Точнее, в общежитии, где ей по ходатайству руководства Промышленного РОВД администрация завода РТИ выделила комнату. О собственной квартире пока приходилось только мечтать.

Давно сложилась практика, что молодым и холостым сотрудникам милиции руководство предприятий, располагавшихся на территории обслуживания отдела милиции, выделяло жилплощадь, точнее, койкоместо, как официально это называлось на казенном языке. Не было тут исключением и руководство завода РТИ. И не потому, что были филантропами, а вследствие существующих многосторонних договоренностей городских властей с иными субъектами городского социума. Большой радости это не вызывало, но куда денешься: раз советская власть приказала, то надо исполнять.

Завод РТИ слыл одним из богатейших в районе, поэтому выстроенные им общежития для рабочей молодежи, особенно женское, располагавшееся в девятиэтажном кирпичном здании по улице Харьковской, были комфортабельные. В женском общежитии, в отдельной комнате на первом этаже и жила Матусова.

В общежитии делать было нечего — большинство обитателей находилось на работе. А те, кто возвратился с работы после ночной смены, отдыхали. Тишина и скука. А на улице солнышко и вечно волнующая весна с хмельным воздухом, шумом и гамом.

«В опорный что ли сходить, дела подогнать… — решила она, сведя завтрак к чашке крепкого кофе. — Там хоть с мужиками можно парой слов переброситься. Все какое-то разнообразие…»

Можно было, конечно, еще подремать. Но вновь ложиться одной в койку как-то не хотелось. «Вот с мужчиной бы… — усмехнулась грустно. — А одной — только пролежни зарабатывать».

От общежития до опорного всего два квартала. По городским меркам — сущий пустяк.

Она надела форменный костюм. Поверх набросила черную шубку и неспеша тронулась к выходу.

Однако, в опорном пункте, когда она туда пришла, совершив небольшой променаж по парку, никого не было.

«Куда их черт подевал? — недовольно поджала губы. — То усядутся за бумагами — не выгонишь… то, вот ни одного…»

Сняв с себя и повесив на вешалку в уголке кабинета шубку, плюхнулась в кожаное кресло оранжевого цвета. Кресло жалобно скрипнуло металлическими суставами, шумно выдохнуло через потертости набравшийся в поролон воздух. Будь оно новым — то ни скрипов бы, ни вздохов… Но, повидавшее на своем веку седалище не одного инспектора ПДН, с рыжеватыми потертостями-подпалинами на спинке и подлокотниках, оно приветствовало так, как могло. Зато было массивное, надежное и уютное.

Из ящиков двухтумбового письменного стола, такого же древнего и монолитного, как и кресло, местами обшарпанного и исцарапанного неизвестно кем и когда, Таисия Михайловна достала пачку чистой бумаги, несколько шариковых авторучек с разными по цвету стержнями. Из темно-коричневого, тесненного под крокодилью кожу, дипломата вынула и положила на стол заявления гражданок Редькиной и Васильевой об ограничении в дееспособности их мужей. Последние злоупотребляли спиртными напитками и ставили семьи в тяжелое материальное положение.

«Толку от этого ограничения, как от козла молока, — кисло подумала, перебирая материалы. — Или, как от прошлогоднего снега. Вроде и был, да сплыл… Вот неделю, а то и две, высунув язык, буду носиться по разным учреждениям и организациям, собирая справки-малявки, характеристики и другие документы, беспокоя десятки людей, цапаясь с соседями, не желающими давать каких-либо объяснений, председателями уличных комитетов, работниками ЖКО, чтобы только направить материал в суд. Суд вынесет, допустим, положительное решение и ограничит Редькина и Васильева в дееспособности… Ну и что? Как пили, так и будут пить. Как пропивали деньги, не донося их до семьи, так и будут пропивать. Разница лишь в том, что раньше они, получив зарплату, сначала напивались, а потом скандалили, а при ограничении в дееспособности сначала со скандалом отберут у жен деньги, полученные теми вместо них, потом пропьют отобранные деньги и снова учинят скандал. Вот и все. Вместо одного скандала, будет два. Прогресс на лицо, — хмыкнула иронично. — Впрочем, будут выставлены «палочки» в статистике мной, как исполнителем, прокурором, как инициатором этого иска, и судом. Толку — никакого, зато у всех палочки!»

Она грустно улыбнулась своим невеселым размышлениям.