Сандроне Дациери - Убить Ангела

На мгновение Данте словно вернулся в детство и пронзительно вскрикнул, отчаянно пытаясь вырваться. Немец разжал хватку, и Данте чуть не упал на траву.

Подбежала тюремная охрана, и заключенного потащили обратно в камеру. На входе в тюремный двор окруженный оперативниками Немец обернулся.

– Будь осторожен, мальчик, – сказал он. – Не буди лихо.

И его подтолкнули прочь.

Данте вывели из тюрьмы тем же путем, каким он туда вошел, – через выезд для тюремных фургонов. Даже оказавшись на улице, он чувствовал, с одной стороны, что вот-вот взорвется, а с другой – что совершенно изможден. Немец высасывал из него энергию, будто черная дыра. Данте замерз, ему хотелось выпить. Чего-нибудь покрепче да в большом бокале, как говорил его приемный отец.

«В очень большом».

Сразу за воротами стоял черный кроссовер, в котором ждали еще двое агентов и полковник Ди Марко в своем неизменном синем костюме.

– Нет худа без добра: больше вам не представится возможности отчудить нечто подобное. – Полковник достал из кармана ручку и вручил ему вместе с двумя листами проштампованной бумаги.

Данте прислонился к воротам и пробежал глазами документы.

– Все как договаривались, – сказал Ди Марко. – Мы разрешаем вам посетить заключенного, а вы подписываете заявление о том, что не обладаете значимой информацией относительно массового убийства в поезде из Милана в Рим, смерти двух террористов либо настоящей, прошлой или будущей опасности, угрожающей нашей стране. Если вы нарушите присягу, вас обвинят в шпионаже и государственной измене.

Данте продолжал читать. Ему не помешало бы мнение Минутилло, но вмешивать адвоката в такие дела он не хотел.

– Не думал, что вам нужен повод, чтобы бросить человека за решетку, – заметил он.

– Мы живем в демократическом государстве. Но благодаря бумагам в ваших руках лично для вас оно преобразится в Северную Корею.

Данте криво усмехнулся:

– А если я не подпишу? С Немцем я, благодаря вам, уже повстречался.

– Тогда я буду вынужден задержать вас до дальнейших распоряжений начальства. – Ди Марко кивнул на тюрьму за спиной Данте. – Хотите переночевать там?

Данте подписал оба экземпляра заявления, и полковник убрал их в папку.

– Теперь, когда у вас есть моя подпись, могу я задать вам один вопрос? – спросил Данте.

– Нет.

– Я все равно спрошу. Вы типичная фашистская сволочь, но не идиот. Вам известно, что в официальной версии теракта есть неувязки. Вы не заинтересованы в том, чтобы вычислить истинных преступников, потому что не имеете отношения к расследованию или потому что уже знаете, кто они такие?

– Если бы неувязки, о которых вы говорите, действительно существовали, будьте уверены, что все мои поступки были бы обусловлены исключительно интересами моей страны. Но вам этого не понять.

Ди Марко, не прощаясь, пошел к кроссоверу. Его подчиненные сели в машину, и она умчалась прочь.

Данте достал мобильник, чтобы вызвать такси, когда из сумрака раздался чей-то голос:

– Вас подвезти?

– Вы были в «СРТ», когда меня арестовали. Вы из отряда по борьбе с терроризмом, верно?

– Восхищаюсь вашей наблюдательностью, ведь я был в маске. Меня зовут Леонардо Бонаккорсо. Я друг Коломбы.

– Да, я догадался. Что вы здесь делаете?

– Собираюсь вас подвезти. Вас сопровождали мои люди. От них я и узнал, что вы здесь. Выведали у Немца что-то новое?

– Нет. Пожалуй, я все-таки вызову такси.

– Жаль. Мы едем в одном направлении. К вам в отель.

– Почему?

Лео улыбнулся, и Данте понял, что этот человек ему решительно не нравится.

– Коломба назначила в вашем номере общее собрание. Похоже, она хочет покончить с Гильтине раз и навсегда.

Гильтине шла по улице Сант-Антонио в темноте, которую рассеивал лишь свет редких фонарей. Позади мерцал Гранд-канал, впереди лежала рыночная площадь, где днем велась оживленная торговля. Сейчас о ней напоминал только запах подгнивших фруктов и овощей в мусорных баках, который Гильтине едва различала за запахом собственного тела и лекарств. Похоже, влажный венецианский климат ускорил течение ее болезни. А может, сказалась поездка в Рим, которую ей пришлось предпринять, чтобы ничто (чтобы Данте Торре) не разрушило конструкцию, которую она так усердно возводила. Услышав, что итальянский полицейский звонит сыну убитой ею женщины – к счастью, не тому сыну – по регулярно прослушиваемой ею линии, Гильтине поняла, что подпорки ее зеркального чертога начинают давать слабину. Потому она и отправилась в Рим, подстегиваемая спешкой, переливчатыми голосами и блуждающими огоньками мертвых. Однако на обратном пути Гильтине, ослабев от усталости и саднящих язв, задыхаясь под густым гримом, который жег раны на ее лице, подобно кислоте, впервые в жизни задалась вопросом: не зря ли она его убила? Удастся ли ей запугать и остановить новых охотников, идущих по ее следу, так же как она запугала, остановила и наконец убила тех, кто преследовал ее предыдущие двадцать лет и сделал ее той, кем она является сейчас? Или она только растравила их голод?

Еще в поезде Гильтине подключилась к своим серверам с телефона и выпустила из резервуара акул, дав им цель, мишень и награду. Она не знала, сколько из них ответят на ее призыв. Акулы были непредсказуемы, и действовать им предстояло без ее прямого руководства. Очередной фактор риска, очередная неизвестная. А ведь она выросла, планируя каждый свой ход наперед, и состарилась, терпеливо дожидаясь подходящего момента, как иерихонская роза влаги. Но теперь, когда Гильтине тенью среди теней скользила по пустынным улицам, вопросы исчезали с каждым шагом. Она готовилась сделать последний шаг, который приведет к завершению ее миссии, – последний шаг до наступления покоя, которого она никогда не знала.

Гильтине подошла к ограждению отеля, перелезла через стену, спрыгнула в сад и, отключив камеру наблюдения, вошла в гостиницу через служебный вход. Пешком поднявшись на четвертый этаж, она почти беззвучно взломала магнитный замок расположенного в конце коридора номера люкс с помощью металлической пластинки. Затем она, стараясь не шуметь, вошла в комнату и положила на пол сумку, которую несла на плече. Подвыпивший мужчина, спящий в заваленной подушками кровати, дышал спокойно и размеренно. Гильтине вслепую обыскала темную комнату, ища «жучок», который, как она знала, был там установлен, нащупала его чувствительными подушечками пальцев и изолировала, не выключая. Потом она склонилась над мужчиной и закрыла ему рот рукой. Он резко распахнул глаза и посмотрел на нее растерянным, расфокусированным взглядом.

– У меня для тебя задание, – сказала ему Гильтине.