Геннадий Сорокин - Письмо ни от кого

– Алексей Леонидович, ты в своем уме? – стараясь не выходить из себя, спросил начальник УВД. – С каких это пор бандиты стали делиться на плохих и хороших? Запомни, если у тебя в районе прольется хоть капля крови, я вышибу тебя из милиции!

– Алексей Леонидович, – подозрительно прищурившись, обратился к Игнатову замполит УВД, – я слышал, что твой сын вольной борьбой занимается?

– Занимается, – сухо, с оттенком неприязни в голосе, ответил Игнатов. – Мой сын тренируется в спортобществе «Динамо». К Задорожному и его «Борцам» он никакого отношения не имеет.

О сложившейся ситуации Большаков доложил руководству областного УВД, к делу подключился горком партии.

– Если в Заводском районе начнется хоть малейшая смута, Игнатов у меня партбилет на стол выложит! – заявил первый секретарь горкома КПСС.

«Лет бы десять назад так стращал, – подумал Большаков. – Сейчас что коммунист, что нет – все едино».

Приехав из горкома, Большаков собрал руководителей городской милиции:

– Готовьтесь к самому худшему! – предупредил он.

Малышев, встревоженный обстановкой, потребовал у меня и Клементьева информацию о планах Лучика и Почемучки. Я по каналам секретной связи срочно вызвал на встречу Итальянца.

– Ничего не знаю! – рассматривая книги в отделе политической литературы, сообщил агент. – Наши воры совещались дома у Лучика. На эту сходку я попасть никак не мог, но краем уха слышал, что Муха поменял мнение о «Белой стреле». Теперь он грешит не на тебя, а на Задорожного.

Вернувшись на работу, я вызвал Ключникова.

– Есть в окружении Задорожного бывшие сотрудники милиции?

– На днях он объявил своим заместителем Бирюкова, бывшего спортсмена-борца из общества «Динамо».

– Каким образом он попал к Задорожному?

– Бирюков тренировался в «Динамо», зарплату получал как командир взвода патрульно-постовой службы Кировского РОВД. На последних соревнованиях он не показал достойных результатов, и его исключили из числа спортсменов-профессионалов. Переквалифицироваться в офицера ППС он не захотел, из милиции уволился, служебное удостоверение и оружие сдал. Сейчас Бирюков устроен на полставки тренером в спортобществе «Урожай».

– Мать его! – выругался я. – До каких пор милиция будет содержать этих спортсменов-дармоедов? Сколько еще таких перебежчиков у Задорожного?

– Трое. Все из «Динамо». По окончании спортивной карьеры они предпочли уволиться из милиции, а не идти работать по месту получения зарплаты.

Вечером того же дня Клементьев показал мне сообщение агента «Скоморох»: «Нина Задорожная в беседе с подругами обмолвилась, что скоро муж подарит ей норковую шубу до пят».

– Это война, Андрей Николаевич, – прокомментировал он подслушанный «Скоморохом» разговор. – Скоро начнется!

Второго февраля, в пятницу, двое вымогателей, работавших на авторитета Гутю, приехали в кооперативный отдел магазина «Левобережный» и потребовали уплаты ежемесячной дани. Владелец отдела попросил отсрочку на сутки. На другой день посланцев Гути у магазина поджидал Бирюков с подручными.

– Это вы за деньгами приехали? – вежливо спросил бывший милиционер.

– Ну, мы, и что дальше? – с наездом ответили рэкетиры.

– Да нет, ничего.

Бирюков повернулся к группе крепких парней, ожидавших результатов переговоров.

– Сделайте их! – приказал он.

Спортсмены играючи избили в кровь вымогателей и для куража нарисовали фломастером на лбу у каждого бандита стрелу с наконечником и оперением. Зачем они это сделали и по чьей инициативе, потом никто из них не мог объяснить.

Не смывая следов издевательств, вымогатели приехали к Гуте, тот повез их на кладбище к Мухе-Цокотухе. Увидев стрелы на лбу у парней, Муха взбесился.

– Это они убили Тихона! – завопил смотритель. – Задорожный не зря пригрел рядом с собой бывших ментов. «Белая стрела» – это они!

Вечером на центральном кладбище собралась сходка всех городских авторитетов.

– «Белая стрела» объявила нам войну! – высказал свое мнение Муха. – Они даже знак свой нарисовали.

– Синим же фломастером нарисовали, – вяло возразил кто-то из воров. – С чего ты решил, что это знак «Белой стрелы», а не дешевые понты на ровном месте?

– Ты где-нибудь видел белый фломастер? – трясясь от возбуждения, возразил Муха. – Это их знак! Если мы сейчас не объявим войну «Борцам» и их «Белой стреле», то в глазах всей Сибири будем выглядеть опущенными!

– За базаром следи! – возмутились авторитеты.

– Голосуем! – предложил Муха. – Кто против войны, тот враг нашего общего дела!

Вердикт об объявлении войны «Борцам» авторитеты преступного мира приняли единогласно.

– Я поехал к Лучику, сообщу ему наше решение, – подвел итоги сходки Почемучка.

Целую неделю после этого «исторического» совещания в городе было спокойно. Юрий Задорожный праздновал первую серьезную победу, а кооператоры Заводского района убедились, что власть воров – это фикция, призрачный дым. Махнул Юра рукой – и дым растаял.

Вечером 12 февраля Задорожный наблюдал за тренировкой своих учеников в спорткомплексе на улице Сакко. Не спрашивая ни у кого разрешения, в зал вошли двое парней, одетых в одинаковые длиннополые пальто. Прикинув, сколько мальчишек тренируется на борцовском ковре, незнакомцы распахнули полы одежды и достали обрезы.

– Поедешь с нами, – заявили они Задорожному. – Если рыпнешься – всю твою мелюзгу картечью изрешетим.

– В меня стреляйте, – поднялся с места Юрий Юрьевич.

– Ты нам живой нужен, а пацанов твоих нам не жалко.

Тринадцатилетний Леша Кунгуров, старший из воспитанников Задорожного, сжал кулаки и двинулся к бандитам. В спортзале сухо щелкнули взводимые курки обрезов.

– Стоять! – приказал Юрий Юрьевич. – Я согласен, поехали!

Через пару часов Задорожный позвонил жене.

– Нина, меня похитили и будут удерживать до тех пор, пока мы не выполним их требования.

– Какие требования, Юра, ты о чем? – спросила ничего не понимающая супруга.

Вместо ответа в трубке раздались гудки отбоя.

Нина Задорожная позвонила в спорткомплекс, где ей с неохотой подтвердили сведения о похищении мужа.

– Мы сами все уладим! – заверил ее Бирюков.

Жена Юрия Юрьевича верить на слово соратникам супруга не стала и набрала номер «02». Успевший к тому времени уехать домой Большаков вернулся на работу и объявил общегородскую тревогу.

– Вывернуть все воровские притоны наизнанку! – приказал он.

Малышев и другие начальники служб запротестовали:

– Как мы будем в жилища врываться без санкции прокурора? Нас завтра же всех арестуют за превышение служебных полномочий! Кладбища и другие нежилые помещения проверим, а квартиры трогать не стоит.