Клер Макинтош - Я отпускаю тебя

Сейчас отлив; по песку тянется полоса плавника и выброшенного волнами мусора, как грязный круглый след в ванне. Отойдя от скалы, я бегу быстрее и несусь по отмели, где ноги засасывает мокрый песок. Низко наклонив голову против ледяного ветра, я мчусь изо всех сил, обгоняя прилив, и вскоре легкие начинают гореть, а в ушах шумит кровь. Противоположная скала увеличивается, стремительно приближаясь, но вместо того чтобы остановиться, я прибавляю скорость. Ветер хлещет меня волосами по лицу, и я мотаю головой, чтобы их отбросить. За долю секунды до того, как врезаться в поджидающий утес, я вытягиваю перед собой руки и с размаху упираюсь ладонями в холодный камень. Жива. Не сплю. Спаслась от ночных кошмаров.

Адреналин схлынул, и я, дрожа от холода, возвращаюсь тем же путем. Мокрый песок уже поглотил цепочку следов, не оставив доказательств моего спринта между скал. Заметив у ног обломок выброшенного морем дерева, я рассеянно поднимаю его и провожу канавку вокруг себя, однако пропитанный водою песок снова становится гладким еще до того, как я отрываю палку от его поверхности. Огорчившись, я поднимаюсь ближе к скалам, где песок посуше, и снова обвожу круг. Так-то лучше. Меня вдруг посещает желание написать свое имя на песке, будто я приехала на каникулы, и я улыбаюсь своей ребячливости. Обломок дерева тяжелый и скользкий, но я заканчиваю надпись и отступаю полюбоваться делом рук своих. Странно видеть свое имя таким размашистым и дерзким – я много лет всячески старалась стушеваться… Что я такое теперь? Скульптор, который ничего не ваяет. Мать без ребенка. Буквы отчетливы и зримы, они буквально кричат, их можно разглядеть даже с вершин прибрежных скал. Меня пробирает дрожь страха и восторга. Я рискую, и как же это приятно!

Наверху символическое ограждение призывает прохожих не подходить к осыпающемуся краю обрыва. Не обращая внимания на предупреждающую табличку, я переступаю проволоку и останавливаюсь в нескольких дюймах от пропасти. Песок внизу превращается из серого в золотой в лучах поднимающегося солнца, и мое имя так и сияет посреди пляжа, словно подбивая запечатлеть его, прежде чем оно исчезнет.

Я успею сделать снимок, прежде чем начнется прилив. Я смогу остановить мгновение своей возвращенной смелости. Я кидаюсь в коттедж за фотоаппаратом. Ноги словно стали легче, и я поняла – это потому, что я бегу, а не убегаю.

Первая фотография получается так себе: буквы слишком далеко от берега. Я бегом спускаюсь на пляж и исписываю песчаную гладкость именами из моего прошлого: их скоро сгладит мокрый песок. Ближе к скалам я вывожу прозвища персонажей читанных в детстве книг или имена, которые привлекают меня своим витиеватым начертанием. Вынув фотоаппарат, я присаживаюсь на корточки и низко наклоняюсь, почти припав к песку, и принимаюсь снимать под разными углами, ловя объективом слова на фоне пенных бурунов, а затем вместе со скалами и щедрой порцией синего неба. Последние кадры я делаю со скалы, балансируя на самом краю и игнорируя липкий цепенящий страх. Пляж испещрен словами разных размеров, будто бессвязным бредом сумасшедшего, но я уже вижу, как наступающий прибой лижет буквы и закручивает мутные водовороты песка, набегая на берег. К вечеру, когда вода снова отступит, пляж будет девственно-чист, и я смогу начать заново.

Я совсем потеряла счет времени, но солнце уже высоко, и в фотоаппарате, должно быть, сотни снимков. Мокрый песок липнет к одежде, волосы жесткие от соли. Пальцы без перчаток ноют от холода. Я пойду домой и приму горячую ванну, затем загружу снимки на ноутбук и погляжу, получилось ли у меня что-нибудь годное. Я ощущаю прилив сил: впервые после несчастного случая у меня появляется цель.

У развилки я колеблюсь, живо представив Бетан, так напоминающую мою сестру. Меня охватывает ностальгия, и, не успев передумать, я сворачиваю на тропу, ведущую к трейлерному парку. Какая у меня причина идти в магазин? Денег при себе нет, поэтому я не могу притвориться, что зашла за молоком или хлебом. Наверное, можно что-нибудь спросить, но ничего убедительного в голову не приходит: Бетан поймет, что это лишь предлог, и сочтет меня жалкой.

Решимость ослабевает уже через сотню ярдов, и я останавливаюсь перед парковкой. Взглянув на магазин, я вижу в окне силуэт – не знаю, Бетан ли это, но я не выясняю: поворачиваюсь и бегу обратно в коттедж.

Я добираюсь до Блэйн Сэди и вытаскиваю ключ из кармана, однако когда кладу руку на дверь, та слегка подается вперед, и я осознаю, что не смогла ее запереть. Дверь старая, замок ненадежный; Йестин показал мне, как подтягивать дверь, чтобы ключ повернулся, но иногда я билась с ним по десять минут. Йестин оставил мне свой номер телефона, но не знал, что я выбросила мобильный. К коттеджу проведена телефонная линия, а самого аппарата нет, поэтому придется идти в Пенфач искать таксофон, чтобы попросить Йестина зайти и починить замок.

Не пробыла я в коттедже и десяти минут, как в дверь стучат:

– Дженна? Это Бетан!

Я на мгновение думаю притвориться, что меня нет дома, однако любопытство пересиливает, и когда я открываю, чувствую прилив радости: хотя я и искала уединения, в Пенфаче мне одиноко.

– Я вам пирог принесла. – Бетан приподнимает завернутое в полотенце блюдо и переступает порог, не дожидаясь приглашения. Она ставит подарок у плиты.

– Спасибо. – Я тщетно подыскиваю дежурные любезности, но Бетан только улыбается. Она снимает тяжелое шерстяное пальто, и я выхожу из ступора: – Хотите чаю?

– Если нальете, – отзывается гостья. – Вот, подумала – зайду, погляжу, как вы поживаете. Я все ждала, когда вы ко мне зайдете, но представляю, что такое устраиваться на новом месте… – Оглядевшись, она замолкает при виде аскетичной гостиной, ничем не отличающейся от той, куда меня впервые впустил Йестин.

– У меня мало средств, – смущенно объясняю я.

– А в Пенфаче и нет богачей, – весело говорит Бетан. – Главное, чтобы вам было тепло и уютно.

Пока она болтает, я хожу по кухне, собирая чай и радуясь, что есть чем занять руки. Наконец мы присаживаемся за сосновый стол.

– Как вам в Блэйн Сэди?

– Идеально, – отвечаю я. – То, что нужно.

– В смысле, теснота и холодина? – смеется Бетан, отчего чай выплескивается у нее из кружки. Она пытается оттереть темное пятно на бедре, однако жидкость впитывается в брюки.

– Мне не нужно много места, а камин вполне меня согревает, – улыбаюсь я. – Мне здесь правда нравится.

– Какая же у вас история, Дженна? Каким ветром вас занесло в Пенфач?

– Здесь красиво, – просто отвечаю я, обхватив кружку и глядя на чай, чтобы не встречаться с проницательным взглядом Бетан. Она не настаивает.

– Что ж, тут вы правы, бывают места и похуже, хотя зимой здесь скучно.