Клер Макинтош - Я отпускаю тебя

– Не знаю, – не задумываясь, ответила Мэгс. – Я ведь его почти не вижу.

Легкость сразу улетучилась, и некоторое время они ели в молчании.

Рэй кашлянул, и Кейт подняла глаза. Он с извиняющимся видом улыбнулся, и девушка повела плечом, но когда Рэй повернул голову, то заметил – Мэгс за ним наблюдает, и на ее лбу залегла морщинка. Жена отложила вилку и отодвинула тарелку.

– Мэгс, а вы скучаете по работе в полиции? – спросила Кейт.

Об этом спрашивали все, словно ожидая, что Мэгс сохнет от тоски по бумажным горам, безбожно ненормированному рабочему графику и грязнейшим трущобам, где вытирать ноги приходится на выходе.

– Да, – без колебаний ответила жена.

Рэй вскинул голову:

– Что?

Мэгс, не поведя бровью, продолжала:

– Я не по прежним обязанностям скучаю, а скорее по тому, какой я тогда была. Невыносимо, знаете ли, когда нечего сказать, нечему научить людей…

Рэй даже перестал жевать: Мэгс осталась точно такой, какой всегда была и будет – с удостоверением сотрудника полиции или без.

Кейт понимающе кивнула, и Рэй остался благодарен сотруднице за сдержанность.

– А вернуться в профессию не хотите?

– Да как же я могу? Кто присмотрит за этой парочкой? – Мэгс указала на потолок. – Не говоря уж о нем! – Она кивнула на Рэя. На ее лице не было улыбки, и Рэй не мог понять выражение ее глаз. – Помните пословицу: за каждым великим мужчиной стоит его…

– Это правда, – вдруг поддержал ее Рэй с большей страстью, чем требовал светский разговор: – На тебе все держится.

– Пудинг! – перебила Мэгс и встала: – Или еще чили, Кейт?

– Нет-нет, спасибо. Давайте я вам помогу?

– Сидите, это и минуты не займет. Я уберу со стола и схожу наверх проверить, не затевают ли дети какую-нибудь проказу… – Она унесла на кухню все лишнее. На лестнице послышались легкие шаги, и сразу из комнаты Люси забубнили голоса.

– Извини, – сказал Рэй, – не знаю, что на нее нашло.

– Это из-за меня? – спросила Кейт.

– Вряд ли. Она с недавних пор в странном расположении духа – из-за Тома, что ли… – Он ободряюще улыбнулся: – Виноват, как всегда, окажусь я, иначе у нас не бывает.

Они услышали, как Мэгс спустилась, и вскоре она вошла в столовую, неся блюдо брауни и сливочник.

– Вообще-то я, наверное, пропущу десерт, – сказала Кейт, вставая.

– Тогда, может, фрукты? У меня есть дыня!

– Не в этом дело, я устала, с ног валюсь. Неделя выдалась непростая… Но ужин был удивительно вкусный, спасибо!

– Ну, если вы решили… – Мэгс поставила брауни. – Я еще не поздравила вас с раскрытием дела Грэй. Рэй утверждает, что основная заслуга принадлежит вам. Такой результат, да еще на стажировке, достоин записи в послужном списке.

– Ну, это результат работы всей команды, – отозвалась Кейт. – Мы все старались.

Рэй понял, что она имела в виду под «всей командой», но Кейт при этом глядела на него, и он не отважился бросить взгляд на Мэгс.

В коридоре хозяйка поцеловала гостью в щеку.

– Приходите к нам еще! Рада была с вами познакомиться.

Рэй надеялся, что только он уловил неискренность в голосе жены. Он попрощался с Кейт, поколебавшись, целовать ее или нет, и решил – будет странно, если не поцелует. Он постарался, чтобы поцелуй вышел чисто символическим, однако почувствовал на себе тяжелый взгляд жены и испытал облегчение, когда Кейт пошла по аллее, а входная дверь была закрыта и заперта.

– Ну а я не откажусь, пожалуй, от этих брауни, – сказал он с деланой веселостью. – Ты будешь?

– Я на диете, – отрезала Мэгс. Она пошла в кухню, разложила гладильную доску, залила в утюг воды и включила. – В холодильнике контейнер с рисом и чили для Стампи – завтра передашь. Он в больнице толком не поест. Наверняка до утра там проторчит, а с утра ему готовить некогда.

Рэй принес тарелку на кухню и ел стоя.

– Это очень заботливо с твоей стороны.

– Стампи хороший человек.

– Что есть, то есть. Я работаю с отличными людьми.

Мэгс промолчала, взяла брюки и начала гладить. Когда она заговорила, тон был небрежный, но носик утюга с силой прижимался к ткани:

– А она красивая!

– Кейт?

– Нет, Стампи! – Мэгс раздраженно покосилась на мужа. – Конечно, Кейт!

– Наверное. Я об этом не думаю.

Ложь была верхом нелепости – Мэгс знала Рэя лучше, чем кто-либо. Жена приподняла бровь, но у Рэя отлегло от сердца, когда он увидел ее улыбку. Он решился шутливо ее поддразнить:

– Ревнуешь, что ли?

– Вот уж нисколько, – отозвалась Мэгс. – Если она согласна помогать с глажкой, пусть хоть вообще переезжает.

– Прости, что я рассказал ей о Томе, – сказал Рэй.

Мэгс нажала на утюге кнопку, и облако пара с шипением окутало брюки. Отвечая, она не поднимала глаз от утюга:

– Ты любишь свою работу, Рэй, и мне очень нравится эта черта. Это часть тебя. Но дети и я оказались почему-то на втором плане. Я чувствую себя невидимкой!

Рэй открыл рот, чтобы возразить, но Мэгс покачала головой.

– Ты больше говоришь с Кейт, чем со мной, – продолжала она. – Я же видела сегодня симпатию между вами. Я не дура, я знаю, что такое сутками работать бок о бок: конечно, при таких условиях начнешь откровенничать. Но это не значит, что и со мной нельзя поговорить. – Утюг снова зашелся паром в ее руке, и Мэгс начала гонять его взад-вперед по доске. – На смертном одре никто не сокрушается, что мало времени отдавал работе, – добавила она. – Наши дети растут, меняются, а ты это пропускаешь. Не успеешь оглянуться, как они разлетятся из дома, ты окажешься на пенсии, и останемся только мы с тобой, разучившиеся говорить друг с другом.

Это неправда, подумал Рэй, подбирая аргументы, но возражения застряли в горле, и он лишь помотал головой, будто отгоняя нарисованную женой картину. До него долетел вздох, но, возможно, Мэгс просто снова нажала на кнопку утюга.

Ты так и не простила мне ту ночь в Венеции, не избавилась от своей опасливой настороженности и никогда больше не доверялась мне полностью. Даже когда синяк на переносице сошел и мы могли бы забыть о том случае, я знал, что ты по-прежнему о нем думаешь. Я догадался об этом по тому, как твои глаза следили за мной, провожая по комнате, когда я шел взять пиво, и по тому, как ты медлила перед ответом, хотя и постоянно уверяла, что с тобой все в порядке.

По случаю нашей годовщины я повел тебя в ресторан. В антикварном книжном на Чэпл-роуд я нашел книгу о Родене в кожаном переплете и завернул ее в газету, выпущенную в тот день, когда состоялась наша свадьба.

– Первая годовщина – бумажная свадьба, – напомнил я тебе, и твои глаза засияли.

– Какая прелесть! – Ты бережно сложила газету, убрала ее в книгу, на которой я написал посвящение: «Дженнифер, которую я люблю все больше день ото дня», и крепко поцеловала меня в губы: – Я люблю тебя.