Генрих Эрлих - Древо жизни

Молитва об избавлении от воскресения гнева и вечного наказания

Отче наш, Бог отцов, не мертвых, а живых! Сподоби нас соделаться орудиями, достойными святой воли Твоей, не хотящей погибели ни единого, но да вси в разум истины приидут, дабы жить нам не для себя, не для корысти, не для борьбы с себе подобными, не для взаимного истребления; но и не для других, живущих также для себя, для взаимного стеснения и вытеснения. Сподоби нас, соделавшись твоими орудиями, жить со всеми живущими для всех умерших, чтобы для нас, сынов, отцы из мертвых стали живыми, дабы мы, по Твоему подобию созданные, и стали Тебе подобными, дабы свершающееся в храме таинственно стало явным вне храма.

Молитва показалась Северину странной, мало того что длинной, в его представлении все молитвы должны быть короткими, чтобы их могли запомнить простые, малограмотные люди, но еще и какой-то — он на мгновение задумался, и из подкорки всплыло подходящее слово — неканонической. Северин перевернул листок, обнаружил на обороте синий штамп «Музей Н.Ф. Федорова». Это может очень даже пригодиться, какая-никакая зацепка.

— А это что такое? — недовольно спросил он, вертя в руках вторую находку — большое черное перо.

— Перышко, — как-то неуверенно сказал Максим, — в прихожей нашли.

— Ты, Евгений Николаевич, перышком-то не пренебрегай, — подал голос Аркадий Иосифович, — странное перышко, свежее, насколько я понимаю, как будто вчера из чьей-то гузки выдернули. А на спинке одного стула царапины какие-то странные, опять же свежие, как будто от когтей, ты присмотрись.

Северин присмотрелся. Действительно странные.

На улице раздался гудок клаксона.

— Что-то быстро для труповозки, только вызвал, — проворчал Аркадий Иосифович.

— Да это Сечной вернулся, я его в райотдел спровадил, — пояснил Северин.

Но оказалось — кинолог с собакой. Вся бригада вывалила на улицу. Следить за работой Мухтаров — излюбленное развлечение, тут же и пари — только до обочины или что-нибудь все-таки найдет. И почти сразу примчался Сечной.

— Чего-то ты долго, — без нотки сожаления сказал Северин.

— Да пока всех построил, пока изъятие оформил, — махнул рукой Сечной.

— Чего изымал-то?

— Да карточки регистрационные. Знаете, сколько людей в этой халупе проживает? Ни в жизнь не угадаете — сто девяносто четыре!

— А ты прав оказался, Микола Трохимыч, — повернулся Северин к участковому, — нехорошее это место.

— А я тут при чем? Я тут ни при чем! — буркнул участковый, уворачивая, впрочем, глаза.

— Нашего-то нет? — спросил Северин у Сечного.

— Я просмотрел последнюю неделю, вроде нет.

Северин удовлетворенно кивнул, как будто и не ждал ничего другого. Он отошел к своей бригаде, чтобы сообщить об очередном проколе. В это время из дома вырвалась овчарка на длинном поводке, заметалась по тесному дворику, принюхиваясь, рванулась в сторону калитки, но тут же остановилась и принялась облаивать Сечного, припадая на передние лапы и делая вид, что сейчас прыгнет на него и разорвет в клочки.

— Фильм «Омен» помните? — тихо спросил фотограф Михаил у Северина. — Там вот так же собачки на того дьяволенка бросались. Чувствуют собачки нечистую силу!

Северин фильм помнил и понимающе усмехнулся. Остальные с интересом наблюдали, как поведет себя в этой ситуации прокурорский пшют. Сечной оказался неробкого десятка, он строго посмотрел на собаку и тихо сказал: «Чего брешешь? Работай!» И собака отбежала от него, немного даже поджав хвост, и вновь заметалась по дворику, принюхиваясь.

— Кстати об «Омене», — сказал Северин фотографу, — помнится, собачки там разные были, иные и служили этой самой силе.

К всеобщему удивлению Мухтар рванул не на улицу, а мимо дома, через заброшенный сад, через дырку в штакетнике на задах к видневшимся неподалеку многоэтажкам. Но уже метров через пятьдесят сел, как бы поджидая бегущих следом людей и призывая их подивиться вместе с ним. А подивиться было на что.

— Тут у нас овражек, в него весь мусор всегда скидывали, а теперь вот засыпают, красоту наводят, — выпалил догнавший Северина участковый, но тут же и замолчал, уставившись вместе со всеми на открывшуюся картину.

Овражек был почти полностью засыпан песком, аккуратно разровненным. Посередине песчаной полянки был небольшой, в полметра, кратер, как будто что-то вырвалось из-под земли. Но краям кратера виднелись следы рук, борозда метра в два, как будто кто-то полз на коленях, потом человеческие следы, которые вели прочь от кратера в сторону домов.

— А я не верил! — выдохнул участковый.

— Чему ты не верил? — недоуменно спросил Северин.

— Да вот в газетах писали, что научились мертвецов воскрешать, а я не верил. Но ведь вылез же — факт!

— Как же — воскрес! Сразу в ботинках сорок пятого размера! — воскликнул Северин.

Выдыхающееся расследование возобновилось с новой силой. Не обошлось без обочины, где «воскресшего» подобрал, судя по всему, рейсовый автобус. С материальными уликами повезло больше. Неподалеку в кустах нашли лопату и грабли с характерными метками красной краской на черенках, по утверждению участкового с их помощью предпредпоследний хозяин злополучного дома надеялся предотвратить кражу сельхозинвентаря. В одном из следов обнаружилась магнитофонная кассета фирмы BASF, а у самых домов — окровавленное полотенце, льняное, расшитое красными петухами.

Едва увидев его, Северин припустил обратно к дому, опережая даже Мухтара. Там он обыскал всю прихожую. Не найдя ничего похожего на орудие убийства, он опустился на колени и изучил половик.

— А ведь кровь! — воскликнул он, довольный. — Аркадий Иосифович, каково ваше мнение?

— Три пятна бурого цвета диаметром от 4 до 6 миллиметров — вот мое мнение, — отрезал тот, — а остальное…

— … вскрытие покажет, — как-то нервно хохотнул Максим.

— Так, умник, — резко сказал Северин, — ты останешься здесь, хоть до ночи, обойдешь всех соседей, поспрашиваешь, не видели ли чего в ночь с тридцатого на первое. И среди многоэтажек поспрашивай, особенно в районе автобусной остановки, не видел ли кто-нибудь первого числа шатающегося мужчину высокого роста в грязной одежде с разбитой головой.

— О шатающихся мужчинах в испачканной одежде он вам целый том показаний наберет, — также с каким-то нервным смешком сказал Сечной, — Пасха же была!

«Жаль, что ты не по нашему ведомству, я бы тебя за Можай загнал!» — подумал Северин.

Москва, 3 мая 2005 года, 5 часов вечера

Северин посмотрел на часы, потом перевел взгляд на стопку протоколов на столе, удовлетворенно кивнул — все находилось в соответствии, того и другого было если не много, то вполне достаточно для одного рабочего дня. А если учесть ранний выезд, то и более чем достаточно. «Пора и честь знать», — подумал Северин и принялся складывать протоколы в папку. Дошла очередь и до смятого листка, извлеченного им из-под кровати в злополучном доме. Северин уже остыл от потока мистики, обрушившегося на него в первой половине дня, и теперь разглядывал листок достаточно спокойно.