Генрих Эрлих - Древо жизни

Перед ним было Древо, Древо Жизни, это он почему-то знал абсолютно точно. Он нисколько не удивился его появлению, он хорошо знал этот тип картин, оптических иллюзий, когда линии одной картины вдруг складываются в голове по-другому, и ты видишь перед глазами иную картину, столь же четкую и однозначную. Сразу вспомнился какой-то пейзаж, обернувшийся после получаса внимательного всматривания портретом Вольтера, больше всего тогда поразило то, что пейзаж так и не удалось восстановить.

Если что и удивило немного Северина в открывшейся картине, так это то, как он раньше-то до всего не додумался. Потому что было перед ним самое что ни есть классическое и даже тривиальное генеалогическое древо, с множеством ветвей, иногда переплетающихся, с фигурными картушами, похожими на плоды. Если что и отличало его от многократно виденных аналогов, так это форма. Собственно, основная часть, накладывавшаяся на древнюю картину, была вполне обычной, с пышной, развесистой кроной, но сверху отходил узкий длинный побег, извивавшийся змеей и огибавший древо в виде затейливого орнамента.

Северин чуть прищурил глаза, на картушах проступили надписи, буква в обрамлении цифр, первая буква имени и годы жизни, догадался он. Он прошелся взглядом по стволу дерева, переходившему в длинный побег. Тут картуши были увенчаны какой-то приземистой нашлепкой. Знакомый ряд — I I Д В В I В I I Д I I I I Д I B I Д Д B I B В. Впрочем, нет, последняя буква лишняя, а, может быть, и не лишняя, потому что без нашлепки. От последнего I отходило два коротких отростка, на них были картуши с I и Д. Та, что с Д, блестела свежей краской. Северину показалось, что он различает числа, 1966 и 2005.

— Ты видишь Древо? — спросил он тихо Наташу.

— А тут разве есть что-нибудь другое? — удивилась она.

— Во всех нас есть святая кровь Иисуса Христа, — донесся до него голос Шибанского.

«Какая красивая аллегория! — подумал Северин. — Все люди — братья и сестры!»

— И в ваших детях будет та же кровь, святая, царская кровь!

Голос едва доходил, как будто источник находился бесконечно далеко от него, Северину даже послышалось слово «возможно» — «в возможных детях», «возможно будет». Он возмутился. Никаких «возможно»! Все точно будет, и дети, и святая кровь! Шибанский продолжал что-то говорить, непривычно горячо, потом вступил Биркин, что-то о каких-то фактах и доказательствах, схватил Северина за плечо, заставил посмотреть вверх, а на что там смотреть, на скопище неизвестных бородатых мужчин? Северин отвел взгляд.

— Нет, не видит! — воскликнул Шибанский.

— Нет, не верит! — откликнулся Биркин.

Все он видел! Все, что ему надо было, видел. Видел Наташино лицо перед собой, видел ее глаза, с любовью смотрящие на него. С верой было сложнее. Да и легко ли вот так сразу поверить, что все это счастье происходит с ним, что оно нежданно свалилось на него — как? почему? за что? И как странно ощущать эту свежую, молодую кровь, бегущую по жилам. И чувствовать себя воскресшим, воскресшим к новой жизни.

Прав все же в чем-то Погребняк, воскрешение — это совсем просто, нужен человек, жаждущий воскресения, и еще один человек, призывающий первого, и они должны быть как одно целое.

И не во всем прав мифический князь, пусть и великий, Юрий Васильевич. Жизнь не только продолжается, она иногда еще и начинается!

Банкнота в 100 рублей.

Банкнота в 200 рублей.

Золотая десятирублевая монета.

Сороковка, или четушка, или четверть штофа — 0,31 л.

Крючком при продаже вина в розлив назывался черпак емкостью в чарку (0,12 л), укрепленный на длинной рукоятке с крючком, с помощью которого его подвешивали на край бочки или ведра.

Банкнота в 10 рублей.

Необъяснимая ошибка Путилина. Граф П.А.Шувалов скончался в 1889 году. А в указанное время, в 1879 году он был без объяснения причин отозван из Лондона, что многими было воспринято как «политическая смерть».

Генрих Четвертый (фр.)

«Заведение Телье» (фр.)

Макияж (фр.)

а-ля черт побери (фр.)