Николай Леонов - Привычка к темноте

Поблагодарив директора клиники, приятели немедленно поспешили в аэропорт. До регистрации оставалось еще полчаса, и они, решив подождать в зале ожидания, устроились на свободной скамье. Публика, сидевшая вокруг них, была самой разной. Одни смотрелись командированными, отбывающими по каким-то служебным делам, другие явно были семейными парами, надумавшими слетать в Москву по какой-то своей надобности… Ближе всех к ним сидел пожилой тучный гражданин, который дремал, слушая какую-то бубниловку, издаваемую лежащим рядом с ним планшетом. Крячко приподнялся и прислушался. На экране монитора планшета он увидел какого-то проповедника – то ли кришнаитского, то ли еще какого-то толка, разглагольствовавшего о вере:

– Истинность намерений всякого верующего выражается в его реальных делах и поступках. Совершая моление, он подтверждает перед высшими силами чистоту своей души и приверженность ее чистоте высоких устремлений. Ни одна низменная мысль не может утаиться от взора господина нашего. Ни одно греховное намерение не остается неразгаданным для того, кто видит все сущее и правит этим грешным миром…

Скучающе поморщившись, Стас огляделся по сторонам и с сожалением вздохнул:

– Эх, доведется ли нам побывать тут еще раз? Слава богу, хоть разок взлянули на Байкал. А какие здесь водятся дивы! М-м-м-м! Пышут здоровьем, красавицы – кровь с молоком…

– Ну-ка, ну-ка… – Лев вскинул указательный палец. – Вот с этого места – пожалуйста, поподробнее! Надо понимать, у тебя что-то было, когда остался один в гостинице?

– Х-ха! – вложив в это междометие всю свою язвительность, отреагировал Крячко.

– Кого совратил, негодник? – безапелляционно, прокурорским тоном уточнил Лев. – Лиду или Нину?

– Ну-у… Лида как бы сама предложила! Чего смотришь?! Честно говорю – я и не помышлял. Как-то так само собой вышло…

– Ох, Стас! – сокрушенно покачал головой Гуров. – Вернемся домой – закажу в спецмастерской «пояс верности» для особо озабоченных оперов. Как едешь в командировку – надеваешь, вернулся – снимаем в торжественной обстановке… – смеясь, добавил он.

– Да ну тебя! – поморщившись, отмахнулся тот.

На какое-то время приятели замолчали. Мимо них непрерывно перемещались пассажиры разных рейсов. Кто-то спешил к стойке регистрации, кто-то – в вокзальный буфет, кто-то – к справочному бюро и куда-то еще. Неожиданно к ним подрулил интеллигентно-аристократичного вида гражданин пенсионного возраста со старомодными усами и бородкой. Окинув приятелей величественным взглядом через линзы «профессорских» очков в тонкой оправе, он церемонно произнес:

– Добрый день, господа! Позвольте представиться: Артемион Горгонольский, писатель. Вполне возможно, я не слишком широко известен, но мои произведения, предназначенные для взрослых, расходятся по всей стране немалыми тиражами. Я – москвич, прилетал сюда для творческой встречи с поклонниками своего творчества. Сегодня отбываю в родные, так сказать, пенаты, обогатившись новыми впечатлениями, новыми сюжетами… Если позволите, я хотел бы показать вам кое-что из своих новинок. – Щелкнув замком кейса, он достал из него розового цвета глянцевую книжицу с весьма нескромной иллюстрацией на лицевой стороне обложки. Называлось это «произведение» тоже весьма характерно: «Пять ночей в гареме султана». – Это моя последняя работа, пользующаяся огромной популярностью в среде настоящих мужчин…

Лишь взглянув на иллюстрацию, Гуров невольно фыркнул и покосился в сторону Стаса. Тот, сразу же поняв, о чем тот подумал («Для тебя – как по заказу, в самый раз!»), тут же насупился, как грозовая туча, и чуть ли не прорычал:

– Порнухой не увлекаемся!

– Вы считаете это порнографией? – огорченно покачал головой Горгонольский. – В таком случае порнографией следует считать и «Лолиту» великого Набокова! Знаете, в роду Горгонольских было немало писателей, ученых, генералов, и каждый из них оставил свой след в науке, искусстве, военном деле. Графы Горгонольские были гордостью России, и они творили не порнографию, а высокое искусство.

– Горгонольские? Что-то ни разу еще не слышал такой фамилии. Что касается «Лолиты»… – Крячко неприязненно взглянул на Артемиона. – Ну, читал я эту хреновину. Стопроцентная порнография, про старого, развратного козла, который совратил ребенка. Если бы это сегодня произошло в России, он сел бы лет на десять по статье о педофилии.

– Сударь, вы грубы и некомпетентны в вопросах искусства! – оскорбленно выпалил Горгонольский, поднимаясь с места. – Вы опошляете высокое творение великого писателя и поэтому мне очень неприятны. Да! Вы мне очень неприятны, поскольку очень предвзяты и склонны к дилетантским оценкам!

– Да? – Стас достал из кармана и показал Артемиону свою «корочку». – Вот сейчас я тебя отправлю в «обезьянник» за незаконную коммерческую деятельность, и тамошний контингент по достоинству оценит твое творчество на физически-интимном уровне. Уж там-то тебе точно будет необычайно приятно – гарантирую!

Увидев удостоверение, Горгонольский испуганно пискнул и мигом исчез в толпе. Глядя ему вслед, Лев от души рассмеялся:

– Вот что творит удостоверение животворящее!

В этот момент двое парней, которые проходили мимо, внезапно остановились и, взглянув на Льва, о чем-то быстро перекинулись парой слов. Один из них, подойдя к операм, очень вежливо спросил у Гурова:

– Простите за беспокойство, но у меня к вам огромная просьба: вы не согласились бы со мной сфотографироваться? Понимаете, вы очень похожи на знаменитого сыщика Льва Гурова, просто его копия! Мы с другом учимся в юридическом институте, и у нас про Гурова ходят целые легенды. Хочу приколоться перед курсом, вроде того, будто бы случайно встретил самого Гурова. Пусть завидуют!

Слушая будущего юриста, Стас со стоном поспешно закрыл рот ладонью и, отвернувшись, затрясся от безудержного хохота, тогда как Лев невозмутимо кивнул и поднялся на ноги. Парень встал рядом с ним, и его приятель дважды щелкнул камерой своего телефона. Еще раз извинившись за доставленное беспокойство и горячо поблагодарив «якобы Гурова», донельзя счастливые студенты удалились. Утирая выступившие от смеха слезы, Крячко почти что прорыдал:

– Ну-у-у, Лева! Ну, тебе повезло-о-о-о! Тебя постигла такая популярность, что тебя уже признают похожим на… На тебя же самого…

Гуров на это лишь снисходительно улыбнулся:

– Стас, ты не представляешь, как над этим пареньком будет смеяться его курс, когда кто-нибудь дотошный из его однокурсников вдруг узнает о его хитрой затее и при этом догадается, что на снимке-то я и есть. А такое может случиться запросто. Ох, и не завидую я ему! – сочувственно добавил он.