Николай Леонов - Похищенному верить [сборник]

Гвоздем программы шли заголовки типа: «От смерти его не спасла и тюремная камера», «Задержанный за кражу истек кровью. Так судебная система заботится о безопасности заключенных». Прочитав пару заголовков, Крячко начал возмущаться:

– Ты только послушай, Лева, что они пишут. «Из-за несостоятельности полиции задержанного Ивана Шаповалова похитили во время перевозки из одной тюрьмы в другую. Но на этом злоключения человека, чья вина еще не доказана, не закончились. Во время перестрелки, которую допустили сотрудники полиции, Иван Шаповалов получил огнестрельное ранение в грудь. Из достоверного источника стало известно, что рана не была смертельной, но медицинская помощь пришла слишком поздно. От потери крови он скончался в московской больнице, не приходя в сознание. Почему полиция и врачи позволили ему умереть? Почему врачи решились на длительную перевозку, когда в их распоряжении были больницы Сергиева Посада? Что это: халатность или злой умысел? В этом нам еще предстоит разобраться». – Дочитав статью до конца, Стас щелкнул «мышью», закрывая страницу, и посмотрел на Гурова: – Ты когда-нибудь читал большую чушь?

– Но ведь этого мы и добивались, – напомнил тот. – Возможно, именно сейчас члены банды «Стрелков» читают эту галиматью и радуются, что удачно выкрутились. А еще начинают готовить новый план, и это меня несколько напрягает.

– Что не так? – удивился Крячко. – Вчера ты был настроен решительно.

– То было вчера. Сказать по чести, я надеялся, что к этому времени Хамелеон уже начнет давать показания, а на деле все вышло иначе. Что, если он не очнется? Если он на самом деле умрет? Раньше у нас хоть небольшая фора была. После перестрелки и потери Хамелеона они наверняка затихли бы на время, а теперь у них руки развязаны, а у нас – наоборот.

– Другого варианта все равно не было, – успокоил Стас друга. – Посмотри на дело с другой стороны. Если бы мы не взяли Хамелеона, что бы мы сейчас делали? Снова ждали бы, пока «Стрелки» не совершат новое нападение. Зацепок все равно нет. Где их искать, неизвестно. Так что есть у нас Хамелеон или нет его, выход один: сидеть и ждать.

– Похоже, и правда больше ничего не остается, – вынужден был согласиться Лев.

И в этот момент зазвонил его телефон. Звонил лечащий врач Шаповалова: он сообщил, что больной пришел в сознание. Показатели в норме, и ничто не препятствует его допросу. Гуров поблагодарил за хорошие новости и пообещал приехать в течение часа. Закончив разговор, сообщил новость Крячко. Тот почесал затылок и озабоченно спросил:

– И каким образом нам пройти мимо всех тех журналистов и не утащить их с собой?

– Ничего, прорвемся. Ты, главное, вид унылый сделай и не спеши. Иди так, будто нам заняться нечем.

– На вопросы не отвечаем?

– Как всегда – без комментариев.

Но у ворот журналистов уже не было. Гуров спросил у дежурного, куда все подевались, и тот объяснил, что пришло известие о новой сенсации: у дома какого-то депутата обнаружили взрывное устройство. Бригада саперов во главе с начальником вневедомственной охраны выехала на вызов, а вместе с ними и вся журналистская братия. Не вдаваясь в подробности, оба полковника быстрым шагом пересекли двор, сели в машину и поехали в больницу.

Там их встретил лечащий врач Шаповалова, Артем Владимирович Куликов. Прежде чем допустить оперов в палату пациента, он прочел длинную лекцию о том, как следует обращаться с больным после столь длительной потери сознания. Несколько раз повторил, что в случае сильного волнения больной снова может впасть в кому, а это чревато необратимыми последствиями. В конце концов условились, что во время допроса за пациентом будет наблюдать сам Куликов, и при малейшем подозрении на повышение давления или при появлении других нежелательных изменений состояния больного полковники немедленно прекращают допрос и покидают палату по первому требованию врача.

Только после этого врач проводил Гурова и Крячко в реанимационную палату, предварительно снабдив их стерильными халатами и бахилами. Войдя в палату, Лев сразу встретился взглядом с Шаповаловым. Тот лежал на кровати, весь опутанный трубками, подключенный к куче аппаратов, но вид у него при этом был довольный. Он даже улыбался.

– Доброе утро, Иван, – поздоровался Лев. – Я – полковник Гуров, а это полковник Крячко.

– Ого, целых два полковника! Мою персону приравняли к государственным преступникам или эта пышность обусловлена вашим промахом? – Голос Шаповалова звучал хрипловато, сказывались последствия медицинских процедур.

– Можно и так сказать. Как себя чувствуете, Иван?

– Бывало и лучше. – Дышал Шаповалов часто и прерывисто, отчего фразы звучали как отдельные слова. – Вы их поймали, моих похитителей?

– А вас похитили? – вопросом на вопрос ответил Гуров.

– Сами знаете. А не знаете, спросите у того, кто меня нашел. Раз я здесь, значит, меня освободили. После того как этот урод меня подстрелил, я сознание потерял, но до этого все помню. Во дворе перестрелка была. Не думаю, что местные жители решили в войнушку с этими ублюдками поиграть. Кому еще в голову придет стрелять во дворе среди бела дня? Только полиции.

– Все верно, нашли вас мы. Не без вашей помощи, кстати, – напомнил Гуров. – Описание дома помогло.

– Да уж, надо думать. Если бы не сообразили, что старикан не просто «пургу несет», живым меня вряд ли увидели. – Шаповалов на минуту закрыл глаза, слишком четко он представлял, чем ему грозило заточение. – И раз уж мы так хорошо друг друга понимаем, можете не церемониться, а то от этих «выканий» я себя как в тюрьме чувствую. Я ведь не в тюрьме? У меня вроде как каникулы, отсрочка от отсидки, верно?

– Вроде того, – невольно улыбнулся Лев. – Что будет дальше, зависит от вас. За прошлые преступления ответить все равно придется, но помощь следствию суд всегда приветствует.

– А вы, значит, в моей помощи нуждаетесь, – заключил Шаповалов. – Это понятно. По уму, мне бы надо с адвокатом посовещаться, чтобы себе не навредить, да только этот хмырь Гнусавый так меня разозлил, что я готов и рискнуть, лишь бы его подставить.

– Вот как? Значит, Гнусавый теперь ваш враг «номер один»? – Гуров бросил быстрый взгляд на Крячко. – Имя его знаете?

– Откуда? Думаете, он стал бы представляться? Я зову его Гнусавый. Голос к этой кличке располагает. «Шестерки» звали его боссом, только я так его называть не собираюсь. По его милости мне все внутренности отбили, ноги располосовали и еще хрен знает какие увечья нанесли. Угадайте, откуда у меня в груди дыра? Работа Гнусавого. Он, паскудник, в голову целился, да только Ваня Шаповалов тоже не простак. Я как увидел, что он всерьез на курок нажать собирается, сделал все, что мог, чтобы столкновения с пулей избежать. Видно, поздновато стул уронил, вот пулю в грудь и схлопотал.