Николай Леонов - Мертвопись

– Это была нелепость, дикая нелепость! – уже не сдерживаясь, доказывал архитектор. – Какие, к лешему, наркотики, когда я даже не курю и к спиртному практически равнодушен! Я вообще сторонник самых жестких мер по искоренению наркомании в стране, а тут мне же предъявляют такие обвинения! Не было у меня в багажнике никаких пакетиков, не может у меня в машине быть наркотиков. И чужих вещей я там не вожу, чтобы подумать, что у кого-то из моих друзей или знакомых из сумки выпал этот чертов пакетик.

– Вы хотите сказать, что там вам его и подложили, когда проводили досмотр? – уточнил Гуров.

– Да! Именно это я и хочу сказать! – с вызовом заявил Базанов.

– Хорошо, рассказывайте, что с вами происходило дальше, – спокойно предложил Лев.

– А дальше… – Базанов опустил голову и сокрушенно покачал ею. Голос архитектора стал тихим и бесцветным. – Дальше были сплошные унижения. Вы можете представить себе, что это такое? Унижения для невиновного человека, для человека, который пользуется уважением в своем кругу, является авторитетом, признанным мастером своего дела. Со мной заказчики разговаривают с уважением, коллеги. А эти… да у половины из них и высшего образования нет, они двух слов связать не могут без мата. Обращались на «ты», эти грубые толчки в спину, в плечо, грязные ухмылки. Очень они смачно расписывали, что со мной будет, когда я попаду в колонию.

– Сколько вы им заплатили, чтобы с вас сняли обвинение и отпустили с миром?

– Двести тысяч наличными, – угрюмо ответил архитектор. – Вы понимаете, мне не денег жалко, мне больно, что в нашей стране, в двадцать первом веке такое возможно средь бела дня. Это же в старину так было, когда с кистенем на большую дорогу, а здесь в городе, при людях. И кто? Те, кто как раз меня и должен защищать… Скажите, полковник полиции, кому мне теперь верить? И как?

– Мне верьте, – твердо проговорил Гуров. – Умудренному опытом полковнику с большими возможностями. И вот ему верьте, молодому пареньку, который носит еще пока курсантские погоны, а о чести офицера знает побольше некоторых.

– И вы… что? Вы хотите вывести на чистую воду этих? – Архитектор кивнул головой в сторону города.

– И до «этих» очередь дойдет. Но сначала мы поговорим с вами вот о чем, Вячеслав Павлович. Скажите, в каких вы состоите отношениях со Светланой Моревой?

– С кем? – Базанов вытаращил на Гурова удивленные глаза.

– Со Светланой Алексеевной Моревой, дознавателем управления внутренних дел по Усть-Владимировскому району, – терпеливо стал пояснять сыщик. – Молодой женщиной, которой вы довольно часто звонили на протяжении последних нескольких месяцев, а пару месяцев назад она перестала вам отвечать. И вы перестали ей неожиданно звонить.

– Зачем вам все это? – непонимающе пожал плечами архитектор, а потом глаза его оживились, и в них блеснула ехидная догадка: – А! Вы ее отец? Это все из-за нее, что ли?

– Не зарывайтесь, Базанов! – резко остановил архитектора Гуров. – Вы пока еще подозреваемый в распространении наркотиков. Вас не оправдывает то, что нечестные на руку работники местной полиции могли отпустить вас за взятку. Это еще не значит, что вашей вины не было. Я не отец Моревой. Ее отец, майор полиции Алексей Морев, погиб от рук преступников несколько лет назад. А его дочь Светлана, доведенная до отчаяния, недавно пыталась покончить жизнь самоубийством. Она чудом осталась жива, но все еще находится в коме. Выживет или нет, неизвестно. Так что, Вячеслав Павлович, я очень хочу знать, в каких вы с Моревой были отношениях и почему она перестала отвечать на ваши звонки, а в итоге пыталась убить себя.

– Ничего себе, – хмуря брови, пробормотал Базанов и опустил голову.

Гуров и Дубов переглянулись. Архитектор явно что-то знал, и новость о Светлане заставила его если не испугаться, то очень крепко задуматься. О чем? Базанов как-то очень устало опустился на край бетонного фундамента, потер рукой лоб и тихо произнес:

– Почему же на меня-то все это? За что?

– Вы лучше расскажите, – попросил Дубов, – вместе и разберемся. На вас никто чужую вину вешать не собирается. Нам правда нужна, а ответят в итоге те, кто виновен. Чего вам-то бояться, если за вами нет никакой вины?

– Да я со Светланой в поезде познакомился, – глядя куда-то на кроны деревьев, тихо заговорил Базанов. – Она с моря ехала, я с моря ехал. Случайно в одном купе оказались. Она мне понравилась, загорелая такая, симпатичная, веселая. Я еще удивился, что она одна отдыхала, пытался намеками узнать, есть у нее кто-то или нет. Может, замужем. А она только отшучивалась. Покорила она меня! А вот понравился ли ей я, так и не понял. Но телефон свой она дала. И потом уже, когда я с ней созванивался по телефону, я все не мог понять, она со мной просто флиртует, играет или я недостаточно смел с нею. У меня ведь до этого заказов в этом городе не было, но я стал специально искать, чтобы приехать.

– А просто приехать к понравившейся вам женщине вы не могли? – удивился Гуров.

– Без разрешения? – в свою очередь, удивился Базанов. – А если она не захотела бы встретиться со мной? Можно было, конечно, и по телефону спросить, предупредить, что приеду, сказать, что мы с ней погуляем, в кафе посидим. А если бы она сразу мне отказала по телефону? А так вроде причина есть, командировка. Не хотелось откровенным нахалом выглядеть. Я же понял, что она девушка с характером. Не случайно ведь, что она оказалась следователем там каким-то в полиции.

– Вы знали, где она работает?

– Еще в поезде, когда общались, она мне сказала о своей профессии, и я ей о своей. А потом не знаю, что с ней случилось. Она вдруг замкнулась! Говорила холодно, иногда я чувствовал, что она готова заплакать. Ну, мало ли, может, что-то с родителями… Не знаю. Я решил, если не рада, то и не стоит навязываться. Но ведь раньше она радовалась, когда я ей звонил! А потом… Короче, не звонил я ей неделю или две. А потом приехал к заказчику и решил увидеться. А тут эти… со своими наркотиками! Закрутилось. Мне разрешили сделать один звонок, и я решил позвонить Светлане, может, она поможет, все-таки в одной системе работают. А она, когда услышала, что мне нужно, что я попал, как-то странно отреагировала.

– Странно?

– Такое ощущение, что у нее началась истерика. Светлана стала кричать на меня, что я такой же, как все, что меня подкупили, что мы все подонки. Короче, бред какой-то. Мне немножко было не до того, чтобы разбираться в ее настроении, мне самому в тот момент было, мягко говоря, неуютно. А когда я договорился, когда мне деньги от знакомых передали из Самары и я расплатился, я через какое-то время снова попытался дозвониться до Светланы. Извиниться, может, она меня не так поняла. А она не брала трубку. Ясно, подумал я, вообще меня в черный список занесла. А она, оказывается, вон что сделала, решила убить себя.