Николай Леонов - Мертвопись

– Ладно, – похлопал Базанова по плечу Лев. – Будем считать, что разобрались и с этим…

– А что со Светланой? – вдруг спросил архитектор. – Что произошло, почему она решила вот так?

– Вот это и мы хотели бы понять, – ответил Лев. – Ладно, Вячеслав Павлович, давайте вернемся к вашей истории с наркотиками. Нам нужно установить, кто из сотрудников полиции проделал с вами эту штуку с подброшенным в машину героином. Вы нам поможете опознать их, а дальше решим, как искать другие доказательства.

– А Светлана Алексеевна? – насторожился Дубов.

– Так ведь, чтобы узнать, что с ней произошло, нам нужна информация из недр управления, а с тобой и со мной никто разговаривать на эту тему не станет. Ее от нас скрывать будут. Это наверняка. Я сколько уже здесь торчу, а еще ни на шаг не приблизился к разгадке.

«Ну, что же. – Гуров в задумчивости откинулся в кресле гостиничного номера и заложил руки за голову. – Показания Базанова есть, оперов, которые «химичат» с наркотиками, мы вычислим. Но что же произошло со Светой Моревой? Ведь по пустяку люди на себя руки не накладывают, а там налицо было отчаяние, страшное отчаяние». Продолжая размышлять, он снова открыл поисковик «Яндекса». Ничего конкретного Лев не искал, просто смотрел новости, перечень происшествий. И вдруг на глаза ему попалось сообщение. Уфа, изнасилование молодой женщины-дознавателя тремя старшими офицерами. Он стал читать подробности о тех событиях, и вдруг в его голове все сложилось.

Красивая молодая женщина. Ничего не предвещало, она была улыбчива и приветлива со всеми на работе. И вдруг в один миг все переменилось. Светлана стала замкнутой, не выходила на контакты со знакомыми. И на работе началась странная травля, угрозы, которые привели к тому, что Морева была вынуждена уволиться из органов внутренних дел. А ведь она была на очень хорошем счету. К ее работе не было претензий, ее премировали, ее награждали почетными грамотами. В документах с отчетностью ее показатели были одними из высших среди дознавателей управления.

Гуров снова стал перечитывать обстоятельства событий в Уфе. Три старших офицера, один из которых был начальником девушки-дознавателя, пили поздно вечером в кабинете одного из них. Потом он позвонил и попросил прийти в кабинет потерпевшую. Она не могла отказаться, ведь ее вызывал начальник, и не могла даже предположить о том, что произойдет. А разгоряченные алкоголем мужики уже не контролировали себя, они были не только в состоянии алкогольного опьянения, они еще, видимо, в состоянии опьянения от собственной безнаказанности.

Вполне возможно, и не зря такая информация была приведена в статье, что девушке ее начальник нравился, может, она рассчитывала на серьезные отношения, поэтому и доверилась этому человеку. Но в ситуации, в которой она оказалась, девушка отказала в сексуальных домогательствах. В результате начальник избил и изнасиловал ее. Потом ее насиловали и два других офицера. Гуров поморщился – настолько это все было мерзко читать. Это не подразделение полиции, а уголовный притон какой-то.

Так вот в чем тут может быть дело, подумал он. Девушка боится огласки, боится позора, а на нее давят, угрожая и оглаской, и подтасовкой фактов, и позором. Она одна, без помощи. Что ей оставалось? Только уволиться, бежать от этого позора. А может, она и пыталась найти помощь, наказать насильников, и на нее нажали так, что она опустила руки, отчаялась до такой степени, что решила свести счеты с жизнью. Сволочи! Если это так, то они не просто подонки, они мерзавцы самой высшей пробы, потому что подтолкнули девушку к суициду, к смерти. Надо разгребать этот гадюшник!

Гуров приехал на дачу директора охранного предприятия Берестова утром. С реки хорошо пахло свежестью и немного водорослями, что сразу наводило на мысль о рыбалке. Пройдя по дорожке между двумя клумбами с розами, сыщик увидел спускающегося к нему с веранды хозяина.

– Ну, как вам? – пожимая руку гостю, спросил Берестов. – После Москвы, наверное, и воздух вкуснее, и дышится легче, а? Думаю, что дачи в ближнем Подмосковье все равно сильно отдают городом, а у нас – чистота первозданная! Нетронутая! Хотя, как говорится, всяк кулик свое болото хвалит.

– У вас не болото, Роман Тихонович, у вас земной рай у реки, – улыбнулся Лев.

– Вы завтракали, а то, может, к столу? Хозяйка у меня в город уехала, но я и без нее соображу, чем вас угостить.

– От чая не откажусь, а остальное сейчас лишнее. Времени мало, а поговорить надо о многом.

– Я догадался, что вы не купаться напросились ко мне в выходной, – усмехнулся Берестов, провожая гостя на веранду к круглому стеклянному столику. – Что-то со Светланой Моревой?

– У нее пока без изменений. Не знаю, хорошо это в данной ситуации или плохо. Вчера местная полиция провела официальное опознание раненой. Теперь Светлана не безымянный пациент, она под своим именем лежит в больнице.

– Ну, может, это и хорошо? – спросил Берестов, разливая по чашкам крепкий душистый чай. – Гласность – лучшее оружие. Если кто-то против нее что-то имеет, то у него теперь руки связаны ее именем. Любой негативный контакт, и человек может оказаться под подозрением, как соучастник действий, подпадающих под статью о доведении до самоубийства.

– С одной стороны, вы правы, но с другой… – покачал головой Лев. – Из-за той же самой статьи Уголовного кодекса теперь кое у кого есть все основания желать смерти Моревой. Приди она в себя и начни рассказывать о причинах случившегося, и все, можно открывать пошире двери СИЗО.

– Вы об этом пришли поговорить, Лев Иванович? Я могу усилить охрану и больницы, и палаты реанимации, но только ведь вы и сами знаете, что, если очень сильно захотеть, ничто не может помешать киллеру ликвидировать заказанного человека.

– А вот за этим я к вам и пришел. Мне нужно очень торопиться, чтобы все установить и принять меры. А положиться мне здесь не на кого, кроме как на юного курсанта и… директора охранного предприятия, который в прошлом был офицером полиции и сотрудником управления собственной безопасности ГУВД области.

– Узнали? – засмеялся Берестов. – Кто бы сомневался в ваших способностях и возможностях. Вы и в прошлый раз на меня быстро вышли, нашли каналы выхода на людей, которые могли убедить меня помогать вам.

– И вы только поэтому нам помогаете, что вас об этом попросили? – спросил Гуров. – Или есть иные причины?

Роман Тихонович медленно поднялся из-за стола и, не ответив, подошел к ограждению веранды. Он стоял некоторое время, глядя на густые ивовые кроны у реки, потом повернулся к гостю и с легким прищуром посмотрел на него.

– Знаете, почему я оставил службу? Думаете, надоело, захотелось вольной жизни, быть самому хозяином, к тому же и выслуга лет подоспела, можно на пенсию со спокойной душой? Или думаете, столкнулся мужик с проблемами, сломался, не потянул против начальства, веса не хватило?