Песах Амнуэль - Расследования Берковича 11 [сборник]

«Интересно, — подумал Беркович, — если этот тип действительно был клептоманом, то, может, и „Очерки“ он в магазине не купил, а украл?»

Инспектор поднес книгу к глазам и принялся рассматривать обложку. Вряд ли удастся найти магазин, из которого Гиршон унес эту книгу. Издание более чем двадцатилетней давности, значит, взята книга не в «Стемацком» или другом магазине, где торгуют новой литературой. Торговцев подержанными книгами в Тель-Авиве более чем достаточно — на одной только улице Алленби таких магазинов не меньше десятка. Можно, конечно, пройти по адресам и показать книгу хозяевам — авось, узнают пропажу. И что? Скажут полиции «спасибо». Стоит ли стараться? Нет, конечно.

Беркович хотел уже положить «Очерки» на стопку книг, но какое-то неприятное ощущение заставило его осторожно опустить том на колени. Ощущениям своим инспектор привык доверять, но определить точно, в чем это ощущение состояло, он не смог бы. Книга вызвала у него неожиданный приступ неприязни — и скорее всего, связано это было не с Гиршоном, а все с той же утренней депрессией. Глупости.

Беркович еще раз раскрыл «Очерки» и понял наконец, что именно не понравилось ему в этой книге. Страницы были липкими — не настолько, чтобы прилипать к пальцам, но достаточно, чтобы вызвать неприятное ощущение. Будто кто-то положил книгу в сироп, а потом высушил на солнце. Если присмотреться — а Беркович немедленно сделал это, поднеся книгу к глазам, — то можно заметить, что листы действительно не совсем гладкие, а будто проглаженные.

Ну и что? Как-то Беркович дал почитать приятелю томик братьев Стругацких и получил его назад в таком состоянии, что можно было безошибочно сказать: кто-то на этой книге ел сладкий пирог, запивая его чаем. Отношения с приятелем испортились на какое-то время, а с книгой уже ничего нельзя было поделать — пришлось покупать другую, когда представился случай. Возможно, и на «Очерки по истории войн» кто-то из предыдущих хозяев этой книги пролил или сок, или сладкий чай. Вряд ли это сделал Гиршон — он-то был педантом и библиофилом, он книги берег и не стал бы проливать на них даже чистую воду.

А предыдущий хозяин стал бы? Скорее всего, тоже нет. Дал кому-то почитать, а тот книгу испортил, потому-то том и оказался у букиниста, а Гиршон его украл и…

Что ж, вполне возможно, так и было. Логически непротиворечивая цепочка. И что? Да ничего, просто тренировка дедукции. Беркович перевернул страницу, читая по диагонали, а для того, чтобы перевернуть следующую, пришлось послюнявить палец, потому что листы слегка склеились. Следующий лист тоже оказался слеплен с предыдущим, и Беркович послюнявил палец еще раз. Во рту остался едва заметный привкус — похоже, того самого пирога. Или… Нет, на пирог не похоже, и вообще на вкус было не сладко, а скорее кисловато. И запах… Беркович поднес книгу к носу и принюхался. Запах был явно не книжным — что-то терпкое и не очень приятное.

Странная мысль пришла Берковичу в голову, и он, подумав минуту, осторожно положил «Очерки» в полиэтиленовый пакет. Захватив составленный им список библиотек, инспектор покинул квартиру Гиршона и поехал в управление, по телефону предупредив эксперта Хана, что сейчас явится к нему со срочным заказом.

Вытащив книгу из пакета, Хан поднес ее к носу, осторожно придерживая двумя пальцами, и сказал, понюхав:

— Нет, так я тебе ничего не скажу. Скорее всего, все это чепуха. Мало ли что могли на книгу пролить? Но если ты настаиваешь…

— Да-да, — нетерпеливо сказал Беркович. — Я сам понимаю, что, скорее всего, ошибаюсь, но нужно убедиться.

— Я тебе позвоню, — сказал Хан. — Это займет час-другой.

Позвонил эксперт, однако, только к вечеру — Беркович уже и думать забыл о странной книге, рутинных дел было у него в тот день более чем достаточно.

— Спустись ко мне, — напряженным голосом сказал Хан. — Есть новости.

— Листы книги — не все, но большая часть, — были смочены составом, формула которого слишком длинна, чтобы я тебе ее прочитал вслух, — сообщил эксперт, когда Беркович вошел в лабораторию. — Очень сильное средство и мало кому доступное. В аптеках его точно не купишь. В последний раз, помню, его использовали в Мосаде, когда… Впрочем, это неважно.

— О чем ты говоришь, не пойму! — воскликнул Беркович.

— Препарат вызывает паралич сердечной мышцы, — объяснил Хан. — Достаточно полизать страницу, смоченную этой гадостью…

— Полизать? — удивился Беркович. — Какой же идиот будет лизать…

Он осекся, вспомнив, как сам пару раз слюнявил палец, чтобы перевернуть липкую страницу.

— Черт! — воскликнул он. — Я ведь тоже мог отправиться за Гиршоном!

— Послушай, — забеспокоился Хан, — ты много страниц перевернул таким образом?

— Две, — сказал Беркович. — Почувствовал странный вкус и позвонил тебе.

— Повезло, — облегченно вздохнул эксперт. — А вот Гиршону не повезло.

— Ты считаешь, что ему всего лишь не повезло?

— А ты считаешь иначе? Эту книгу он взял, по твоим словам, в магазине. Вряд ли убийца мог точно знать, кто купит этот том.

— Я сказал, что книгу Гиршон взял в магазине, верно. Но возможен другой вариант, — возбужденно проговорил Беркович. — Он мог украсть книгу у знакомого. Тот знал о гиршоновской книжной клептоманиии — наверняка все его знакомые знали, — и специально смазал страницы…

— Чтобы наказать приятеля за то, что тот ворует книги с полок? — удивился Хан.

— Да мало ли какие между ними были отношения? Ясно, что, если это убийство, то некто воспользовался манией Гиршона, чтобы подсунуть ему отравленную книгу.

— Нужно пройтись по всем знакомым Гиршона! — воскликнул Хан.

— Естественно. И среди них должен быть человек, имеющий возможность найти этот твой препарат со сложной формулой.

— Не думаю, что выбор будет очень уж большим, — заметил Хан. — Труднее окажется получить прямые улики. Упреждая твой вопрос, скажу: на книге есть отпечатки пальцев только самого Гиршона и никого более.

— Что говорит о предусмотрительности убийцы и доказывает, что смерть Гиршона не была случайной, — сказал Беркович. — Если бы Гиршон украл книгу в магазине, отпечатков было бы множество.

На следующий день Хан несколько раз звонил инспектору, но в кабинете Берковича не было, а мобильный телефон оказался выключенным. Лишь к вечеру Беркович появился в лаборатории, устало опустился на стул и сказал:

— Его зовут Лазарем Штерном. В прошлом действительно сотрудник Мосада. Уволен год назад — о причине мне сообщать отказались. С Гиршоном Штерн был знаком давно. Знал, конечно, о страсти приятеля к книгам. Так что, когда между ними произошел конфликт…

— Из-за чего?

— Деньги, — коротко сказал Беркович. — Все деньги, черт бы их побрал! Сколько из-за них судеб сломано!