Песах Амнуэль - Расследования Берковича 10 [сборник]

— Я в окно не смотрел, но было очень тихо.

— Около пяти вернулся домой сын Алоны с первого этажа, — напомнил Беркович.

— Не знаю, — покачал головой пенсионер, — я встал позже. Примерно в шесть приехала развозка, вывалила газеты. Они всегда в это время приезжают. А чуть раньше… Да, проехала машина, остановилась. Двигатель не выключали. Минуты через три-четыре машина уехала. Потом все было тихо, а в половине седьмого пришел Лугаси и начал с грохотом поднимать жалюзи.

— Вы видели машину, которая останавливалась рядом с домом?

— Нет, — с сожалением сказал пенсионер.

Беркович встал и поблагодарил старичков за содействие.

Хан позвонил, когда инспектор сидел в своем кабинете и пытался изложить на бумаге выводы, к которым успел прийти.

— Множественные внутренние травмы, — сообщил эксперт. — Собственно, все, как ожидали.

— Скажи-ка, могли быть эти травмы результатом побоев, а не падения с высоты?

— Ну… — протянул Хан. — Почему бы нет? Но на самом-то деле побоев не было, а было падение…

— На самом деле, — заявил Беркович, — были именно побои, которые кто-то хотел изобразить, как результат падения. Лившиц не ночевал дома — отсюда неразобранная постель. Он встретился с кем-то — я думаю, из тех, с кем он был когда-то связан. Видимо, дело о наркотиках не нужно было прекращать так быстро… Возможно, он решил «завязать» в связи с новым служебным назначением. Как бы то ни было, Лившица избили до смерти, а потом привезли в машине и бросили под окном его квартиры. Один из соседей слышал, как подъезжала машина…

— Вполне правдоподобно, — подумав, сказал Хан. — Даже очень. Значит, это было убийство?

— Бесспорно, — заявил Беркович. — Придется поднять дело трехлетней давности. Уверен: там мы найдем разгадку, это уже рутина…

— Боря, — сказала Наташа за завтраком, — тебе не кажется, что я засиделась дома? Арик уже достаточно взрослый, можно отдать его няне…

— Нет! — воскликнул Беркович и с силой опустил на стол чашку, которую держал в руке. Горячий чай пролился на скатерть, оставив на ней темное пятно.

— Что с тобой? — удивленно спросила Наташа. — Я всего лишь сказала…

— По-моему, тебе ни к чему возвращаться на работу. Разве моей зарплаты нам не хватает?

— Хватает, — смутилась Наташа, — но мне надоело сидеть дома. Ты все время на людях, а я вожусь по хозяйству. Не понимаю, почему ты так вскинулся!

— Ну… — протянул Беркович. — Извини, я действительно… Видишь ли, мы расследовали одно дело, там как раз молодая няня и ребенок, и все так страшно, что я подумал…

— Ты хочешь сказать, что няня убила ребенка?

— Нет, все было иначе. Честно говоря, сам не знаю, что напугало меня в твоем предложении. Извини, ты права. Если хочешь вернуться к себе на фирму, то нам действительно нужно найти хорошую няньку для Арика.

— Боря, ты сказал, что это было так страшно… Молодая няня и ребенок. Она его убила, да?

Беркович мрачно посмотрел на жену. У него не было желания рассказывать о расследовании, но он понимал, что Наташа будет теперь строить собственные версии и мало ли к каким нелепым выводам сможет прийти.

— Не убивала она ребенка, — вздохнув и допив уже остывший чай, сказал Беркович. — Все было наоборот: ребенок пяти лет убил свою няню.

— Как?! — не сдержала возгласа Наташа. — Как такое возможно?

— Ну, — покачал головой Беркович, — в жизни возможно всякое…

— Расскажи, — потребовала Наташа.

— Ты слышала о Хаиме Малере? Это владелец фирмы «Одеон», которая продает товары по каталогам.

— Знаю эту фирму, — кивнула Наташа. — У них неплохая одежда.

— Малеру под пятьдесят, шесть лет назад он женился на бывшей манекенщице Офре Дотан. Их дочери Ронит недавно исполнилось пять. Когда девочка подросла, ей наняли приходящую няню, молодую женщину по имени Ривка Симхони.

— Офра, как и я, не могла прожить без работы? — с иронией спросила Наташа.

— Нет, конечно, просто ей не сиделось дома, она привыкла к определенному образу жизни… Офра обычно уезжала из дома часов в десять, оставляя дочь на вилле под присмотром няни, а возвращалась к вечеру, иногда к ночи, когда девочка уже спала. Ну, ты понимаешь, приемы, встречи… Малер проводил вечера с женой. Позавчера они вернулись домой около одиннадцати вечера — не так поздно, бывало, что являлись после полуночи. В салоне горел свет, няня сидела в кресле перед телевизором. Офра подошла ближе и увидела кровь. Ривка была мертва, кто-то вонзил ей в шею тонкий стилет, попал точно в сонную артерию.

— Какой кошмар! — воскликнула Наташа.

— Кошмар для Малеров был еще впереди, — вздохнул Беркович. — Они, естественно, бросились в комнату дочери — ужасно перепугались за девочку. Ронит спала в своей кроватке. Будить ее не стали, вызвали полицию… Вот тогда и началось самое ужасное. Пальцевые следы на рукоятке стилета принадлежали Ронит. Кровавый след вел из салона в детскую. На простынке тоже были кровавые отпечатки. И кровь была на правой ладони девочки.

— Ты хочешь сказать… — Наташа даже не смогла выговорить ужасного предположения.

— Ронит разбудили, — продолжал Беркович, — и она, увидев полицейских, сначала расплакалась, а потом призналась в том, что убила собственную няню.

— Ты это серьезно? Ребенок мог убить взрослую женщину?

— Я тоже сначала отнесся к этой идее очень скептически, — кивнул Беркович. — К расследованию меня подключили вчера утром, когда все экспертизы уже были готовы, а официальное признание Ронит запротоколировано. Скажу тебе сразу: физически девочка вполне могла это сделать. Кресло низкое, пятилетний ребенок вполне мог, замахнувшись, попасть стилетом в шею Ривки. Сила удара тоже соответствует возможностям ребенка. Она могла ударить чуть левее и правее, и все ограничилось бы небольшим порезом. По чистой случайности удар пришелся в сонную артерию.

— По чистой случайности… — повторила Наташа. — Ты веришь в случайности такого рода?

— Обычно нет, не верю. Но что было делать? Случайности ведь действительно происходят. Девочка не любила няню, об этом сказали сами родители. Стилет принадлежал Хаиму и лежал в ванной комнате, ребенок мог до него дотянуться. В квартире никого не было, кроме няни и ребенка. Пальцевые следы принадлежат Ронит, направление удара соответствует ее замаху. И она ведь призналась!

— В голове не укладывается, — пробормотала Наташа. — Что же теперь будет?

— В том-то и дело, что ничего, — сказал Беркович. — Пятилетний ребенок не может нести ответственности перед законом. Девочка в шоке, все время плачет и никак не может вспомнить, что же это на нее нашло и как все получилось. «Это я ударила Ривку!» — вот все, что она говорит. Психологи запрещают проведение допроса, да я и сам понимаю, что это бессмысленно и жестоко по отношению к ребенку.