Александр Аввакумов - Кара

— Извините Рустем Эдуардович. Я не вижу в этом необходимости. Люди, в принципе, уже подобраны и ждут приказа о переводе. Вы, же знаете, что я бы уже давно закрыл эти вакансии, если бы не ваши решения о том, что ранее представленные мной кандидатуры, не подходят для работы в нашем управлении.

Хафизов, посмотрел на меня своим оценивающим взглядом, словно прикидывая про себя, стоит ли ему и дальше продолжать этот разговор со мной или нет и, махнув рукой, произнес:

— Я, понимаю вас, Виктор Николаевич, что вам намного проще прикрыться от критики своей работы, при таком раскладе дел. Я, мол, не могу этого сделать, так как у меня нет людей, а руководство управления, не дает мне возможность укомплектоваться. Однако, вы глубоко ошибаетесь по этому поводу, я не намерен больше делать вам ни каких поблажек.

Я стоял и молчал, выслушивая его претензии ко мне, так как отлично понимал, что эти претензии по сути своей, необоснованны и просто высосаны им из пальца. За последние две недели, я дважды представлял начальнику управления кандидатов на вакантные адреса, и дважды они были отклонены им, без объяснения мне, причин отказа.

Выслушав его, я вышел из кабинета и направился на свое рабочие место. Не успел я сесть за стол, как в кабинет вошел Балаганин и по старой привычке, сел на свой любимый стул.

— Я, что-то не понимаю, этого Хафизова. Он, что на тебя стал наезжать, больше разве в нашем управлении, не на кого?

— А, откуда ты, об этом знаешь или просто догадываешься? — поинтересовался я у него.

Балаганин посмотрел на меня и произнес:

— Шеф, я давно работаю с тобой, и многому от тебя научился. Твое лицо сейчас, как открытая книга, читай, не хочу.

Я невольно улыбнулся, давая ему понять, что он не ошибся в своих предположениях. Почувствовав в себе уверенность, Стас продолжил:

— Я смотрю, он нашего начальника вообще не замечает, словно того и нет, и в последнее время, общается только со мной. Он, что не знает, чем занимается теперь мое подразделение? Я ему до этого уже неоднократно говорил, что мы теперь занимаемся наркотиками, оружием и преступлениями против иностранцев и никакого отношения к тем же грабежам и угонам, мы не имеем. Однако, он все равно спрашивает с меня за эти кражи и грабежи?

— Знаешь, Стас, у меня тоже возникают иногда вопросы, связанные с моей деятельностью. У меня создается впечатление, что отдельные люди в нашем управлении, спят и видят, что бы такие люди как я и ты, ушли из розыска. При таких подходах к работе, долго работать нельзя.

— Шеф, по-моему, ни Хафизов, ни Усманов, даже не стесняются того, что не знают работу уголовного розыска и порой дают такие указания, что мне становится смешно.

— Ты знаешь, Стас, что Хафизов до своего назначения на должность заместителя начальника управления по борьбе с организованной преступностью, всю сознательную жизнь проработал в управлении охраны общественного порядка, руководил участковыми. Вот и представь, откуда он может все это знать, если он никогда не работал в розыске. Да и Усманов тоже из той же когорты. За его спиной речной техникум и два года работы в сыске, по борьбе с кражами автотранспорта. Чего можно ожидать от этих людей?

Стас, понимающе закивал головой, давая мне понять, что ему все ясно и понятно.

Утром, они встретились с Вадимом и поехали в музей изобразительного искусства.

— Может, Цаплина нужно было взять с собой — произнес Вадим, а то, как-то все нехорошо получается?

— Пусть спит. Чего делать ему в музее. Он в нем, как слон в посудной лавке произнес Прохоров и весело засмеялся над своей шуткой.

Они с час бродили по залам музея, любуясь произведениями искусств. Повернув за угол, они оказались в зале русской иконописи.

— Смотри, Вадим, сколько здесь икон и все, наверное, очень дорогие — произнес Прохоров. Заметив молоденькую девушку-экскурсовода, они направились в ее сторону.

Когда она закончила экскурсию и собралась покинуть зал иконописи, к ней подошел Прохоров и задал, ей первый же пришедший на км вопрос:

— Скажите, у вас все иконы здесь подлинные?

Девушка удивленно подняла брови и улыбаясь Прохорову ответила:

— Вы, знаете, в музее, как правило, собирают и выставляют, только подлинные шедевры.

— Тогда можно вам задать один вопрос, сколько, к примеру, может стоить, вот эта икона?

— Я, не могу вам ответить об истинной цене иконы, но стоит она наверняка очень дорого.

— Тогда к вам еще один вопрос. Мы с другом, вчера были в Соборе святого Петра и Павла и там любовались двумя иконами, это икона Казанской Божьей Матери и Седмиозерной. Обе иконы старые, почему они не в вашем музее? И, наверное, самое важное в моем вопросе, дороже ли они выставленных в вашей экспозиции икон.

Девушка немного задумалась, а затем с улыбкой произнесла:

— Вы знаете, эта эспозиция составлена из икон, принадлежащих государству, а там иконы, принадлежат епархии. В отношении цены, Седмиозерная икона Смоленской Божьей матери, насколько я помню, была оценена московскими искусствоведами чуть ли не полмиллиона долларов, а Казанская, чуть более ста тысяч.

Прохоров поблагодарил девушку и они с Вадимом, направились на выход из музея.

— Слушай, Вадим, только теперь я понимаю, каким я был лохом при встрече с Селезневым. Выходит, я задарма предлагал ему то, что стоит больше полумиллиона долларов — произнес Прохоров. — Я сегодня же буду звонить ему, и разговаривать на эту тему.

Вечером, Прохоров набрал знакомый номер телефона Селезнева Сергея Павловича. Все повторилось с завидной последовательностью. Наконец, Игорь, дождался, когда трубку поднимет непосредственно Селезнев, и произнес:

— Здравствуйте, Сергей Павлович — поздоровался с ним Игорь, — это звонит Прохоров из Казани. Я, в отношении нашего последнего с вами разговора. Я, тут, прикинулнемного, и решил вам сообщить, что мы с ребятами в принципе согласны выполнить ваш заказ, при условии, что вы заплатите в четыре раза больше, чем мне предлагали раньше.

— Что, что? — переспросил его Селезнев. — Вы, там, случайно с ума не сошли?

— Сергей Павлович! Вы должны понять, что я не один, у меня группа и всем им нужно платить за участие в этой акции. Во-вторых, минимальная цена груза намного выше заявленной вами, это со слов местных специалистов. В-третьих, мы многим рискуем, в отличие от вас. Мы, в отличие от вас, условным сроком едва ли отделаемся, в случае провала. А, это большие срока и люди хотят за это, что-то иметь реальное, а не наши бумажки, которые наше правительство может отменить в любое время.

— Игорь, я просто не готов, сейчас обсуждать этот вопрос. Мне нужно проконсультироваться непосредственно с заказчиком этого груза.